Центральноазиатское путешествие Грумм-Гржимайло
Для изучения Восточного Тянь-Шаня, региона между пустынями Такла-Макан и
Гоби, а также горной страны Нань-шань Русское географическое общество
организовало небольшую экспедицию. Возглавил ее географ и энтомолог Г.
Е. Грумм-Гржимайло, обязанности топографа, как и ранее, выполнял его
брат, офицер-артиллерист Михаил Ефимович. В конце мая 1889 г. отряд
выступил из Джаркента (Панфилов, 80° в. д.), перевалил хребет Борохоро у
83° в. д. и направился на восток. Г. Грумм-Гржимайло выяснил, что эти
горы и их продолжение (хребет Ирен-Хабырга) имеют очень крутой северный
склон и дренируются многочисленными мелкими речками.
В поисках перевала на южные склоны Тянь-Шаня путешественники поднялись в
верховья р. Манас, к подножию горного узла с ледниками, дающими начало
ряду рек. Не найдя прохода, они отступили и, продолжив маршрут на
восток, к концу сентября проследили весь вечноснеговой хребет Богдо-Ула
(около 300 км). Затем экспедиция пересекла понижение между ним и
протягивающимися далее к востоку горами, среди которых Г.
Грумм-Гржимайло выделил два хребта — Баркельтаг со скалистыми северными
отрогами и Карлыктаг с блиставшими на вершинах пятнами снега. Пройдя на
юго-запад, он открыл и в октябре — ноябре обследовал самую глубокую
материковую впадину Центральной Азии — Турфанскую; высота ее оказалась
отрицательной, т. е. ниже уровня океана (по последним данным — 154 м).
В
это же время на разведку на юг — в сторону «белого пятна» — направился
М. Грумм-Гржимайло. Он перевалил невысокий кряж Чёльтаг широтного
простирания и вместо показанной на прежних картах «Хамийской пустыни»
обнаружил равнину со степной растительностью, ограниченную на юге
хребтом Курук-таг.
Из Турфана экспедиция прошла по караванной дороге на восток и новый,
1890 г. встретила в городе Хами. Оттуда в конце января она направилась
на юго-восток, по пути выполнив пересечение невысоких и коротких хребтов
Бэйшаня. Г. Грумм-Гржимайло намеревался провести изучение территории
южнее города Синий, за излучиной верхней Хуанхэ. Но планы пришлось круто
изменить из-за несчастья с одним из казаков. В середине лета отряд
обошел озеро Кукунор с юга и запада, преодолев Наньшань, и в сентябре
вновь пересек Бэйшань примерно в 100 км восточнее прежнего маршрута. Г.
Грумм-Гржимайло выделил эту горную страну в самостоятельную
орографическую единицу Центральной Азии (завысив, правда, ее площадь
более чем в два раза).
Далее маршрут отряда пролегал вдоль южных склонов Восточного Тянь-Шаня,
осмотренных впервые на протяжении около 500 км. Затем Г. Грумм-Гржимайло
вторично обследовал около 800 км северных склонов этой горной системы и
закончил экспедицию в середине ноября в Джаркенте, пройдя более 7 тыс.
км, из них 6 тыс. км по районам, до него не посещавшимся
исследователями. Он доставил большую коллекцию насекомых и привез первые
четыре экземпляра лошади Пржевальского.
Путешествия Обручева
В четвертую экспедицию Потанина в качестве геолога был зачислен Владимир
Афанасьевич Обручев, получивший самостоятельное задание. Выйдя из Кяхты
в конце сентября 1892 г., он через Монголию добрался до Пекина, где
подготовился к дальнейшему путешествию. В 1893 г., обойдя с юга плато
Ордос и следуя вдоль Великой Китайской стены, он перешел к городу Сучжоу
(ныне Цзюцюань на нижнем течении левого притока Жошуй). Оттуда он начал
исследование горной страны Наныпань и открыл или завершил открытие ряда
ранее невыявленных или совершенно неверно нанесенных на карту хребтов с
вершинами более 5 тыс. м. Крупнейший из них, хребет Рихтгофена
(Цилянынань, высотой до 5934 м), простирается более чем на 500 км на
северо-восточной окраине Наньшаня; к юго-западу — параллельный ему
Таолайшань; на юге, близ 38° с. ш.,— хребет Зюсса (Сулэнанынань), где
находятся истоки р. Сулэхэ; ниже по течению вдоль ее правого берега —
Таолайнаньшань, а на левом берегу — Емашань и Дасюэшань (с вершиной 6209
м). Обручев завершил также открытие и дал названия хребту Мушкетова,
отделяющему с юга равнину Сыртым от Цайдама, а к юго-востоку от Цайдама —
хребту Семенова, пересекаемому 36-й параллелью. Между ними он обнаружил
вечноснего-вой Курлык-Дабан (длина 250 км) и более короткий и низкий
Сарлык-Ула. И он исследовал, отнес к системе Наньшаня и объединил общим
названием Луншоушань невысокие, почти широтные горы (вершина 3658 м),
протягивающиеся вдоль юго-западной окраины пустыни Алашань.
Обогнув с юга озеро Кукунор и возвратившись в Сучжоу, Обручев в конце
1893 г. двинулся вниз по долине р. Жошуй. Обойдя с севера пустыню
Алашань, он вышел к северной луке Хуанхэ, к городу Нинся (Иньчуань). В
1894 г., перевалив хребет Циньлин, он проник в Сычуаньскую впадину,
повернул к северо-западу, снова вернулся к Сучжоу и через Бэйшань дошел
до оазиса Хами. Хотя его путь по Вэйшаню совпал с маршрутом Г.
Грумм-Гржимайло, Обручев уточнил положение северной и южной границ этой
горной страны. Он выяснил, что Бэйшань не связан ни с Нанынанем, ни с
Тянь-Шанем. Из Хами он достиг Кульджи, следуя через Турфан и по южной
полосе Джунгарии.
Обручев установил, что Центральная Азия — очень древняя горная страна,
давно не покрывавшаяся морем и выровненная процессами выветривания и
сноса. Он дал более правильное представление о рельефе и геологическом
строении этого региона. Основываясь на собранных материалах, он
разработал гипотезу об эоловом происхождении лёсса. Свое путешествие В.
Обручев описал в книгах «От Кяхты до Кульджи» (2-е изд., 1950 г.) и
«Центральная Азия, Северный Китай и Наныпань» (два тома. 1900 — 1901
гг.).
Джунгария — «великие ворота» Азиатского материка — была столбовой
дорогой для ряда прославленных экспедиций второй половины XIX в.,
стремившихся в неразгаданные дали Центральной Азии, но часть самой
Джунгарии оставалась, но существу, «белым пятном» до начала XX в., пока
В. Обручев не вступил в эту область. В летние месяцы 1905, 1906 и 1909
гг. он впервые изучил или подробно исследовал две почти параллельные
пары хребтов Западной Джунгарии, простирающихся в северо-восточном
направлении,— Майлитау и Джаир, Бирлыктау и Уркашар, два параллельных
широтных хребта — Саур и Семистай, к которому с запада подходит Уркашар,
а также долины и впадины между этими цепями, мел-косопочник к югу от
Семистая и восточный участок Тарбагатая. Оказалось, что эти
возвышенности — не горные хребты, «а простые и сложные плато...
одиночные или соединенные в комплексы в виде ступеней различной высоты,
образующих в совокупности одно целое» '. Они имеют облик широких ровных
гребней необычной клинообразной формы, располагающихся ниже окружающих
их горных систем.
Последнее путешествие Роборовского
В июне 1893 г. В. Роборовский, взяв себе в помощники П. Козлова,
выступил из Пржевальска на восток и прошел вдоль Восточного Тянь-Шаня,
следуя через наименее исследованные местности. Спустившись затем в
Турфанскую впадину, Роборовский и Козлов пересекли ее в различных
направлениях и оконтурили. Разными путями они прошли оттуда в бассейн р.
Сулэхэ, в поселок Дуньхуан (близ 40° с. ш., у подножия Нанынаня).
Козлов двинулся на юг, к низовьям Тарима, и изучил котловину Лобнора. Он
открыл высохшее древнее русло Кончедарьи, а также следы древнего
Лобнора в 200 км к востоку от тогдашнего его местонахождения и
окончательно доказал, что Кончедарья — блуждающая река, а Лобнор —
кочующее озеро. Роборовский прошел на восток, к оазису Хами, повернул на
юг и по восточной окраине Гашунской Гоби достиг Дуньхуана, куда к
февралю 1894 г. прибыл и Козлов.
Теперь путешественники приступили к исследованию Западного Няньшаня.
Разными маршрутами в течение 1894 г. они пересекли его во многих местах,
проследили ряд продольных межгорных долин, точно установили
протяженность и границы отдельных хребтов, исправив, а нередко и сильно
изменив карты своих предшественников. Зимой 1894/95 г., намереваясь
пройти через высокогорную страну на юго-восток, в Сычуаньскую впадину,
они при морозах до 35 °С достигли к югу от Кукунора, за 35-й параллелью,
хребта Амнэ-Мачин (до 6094 м) и перевалили его диким скалистым ущельем.
Но Роборовский внезапно тяжело заболел, и через неделю, в феврале 1895
г., Козлов, принявший руководство экспедицией, повернул обратно.
Роборовский в те дни, когда ему становилось легче, с величайшими
усилиями продолжал географические и этнографические наблюдения, делал
даже самостоятельные разъезды и ботанические сборы. За все это время
главным образом благодаря ему экспедиция собрала около 25 тыс. растений,
принадлежавших к 1300 видам. (Козлов делал преимущественно
энтомологические сборы — около 30 тыс. экземпляров насекомых.)
Вернувшись в Турфанскую впадину, они направились на северо-запад и
впервые пересекли пески Дзосотын-Элисун (около 45 тыс. км2). Вместо
многих кряжей, показанных на старых картах у 46° с. ш., Козлов обнаружил
пески Коббе. Закончив свой путь в Зайсане в конце ноября 1895 г.,
Роборовский и Козлов проделали в общей сложности около 17 тыс. км.
Монголо-Тибетская и Монголо-Сычуаньская экспедиции Козлова
Третье путешествие Козлова в Центральную Азию (1899 — 1901 гг.) было в
то же время его первой самостоятельной экспедицией. Она называлась
Монголо-Тибетской: ее можно определить как географическую, в отличие от
двух следующих, в основном археологических. В середине лета 1899 г.
экспедиция проследовала от границы вдоль Монгольского Алтая к озеру
Орог-Нур (45° с. ш., 101° в. д.) и при этом произвела первую точную
съемку и подробное исследование этой горной системы. Сам Козлов прошел
по северным склонам главного хребта, а его спутники, ботаник Вениамин
Федорович Ладыгин и топограф Александр Николаевич Казна ков, несколько
раз переваливали хребет и от 92° в. д. проследили также и южные склоны.
Выяснилось, что главный хребет простирается на юго-восток до 98° в. д. в
виде единой горной цепи, постепенно
понижающейся, и заканчивается хребтом Гичгэнийн-Нуру, а далее тянется
Гобийский Алтай, состоящий лишь из цепи небольших холмов и коротких
низких отрогов. Затем все трое разными путями пересекли пустыни Гоби и
Алашань; соединившись, они поднялись на северо-восточную окраину
Тибетского нагорья, обошли с севера страну Кам, расположенную в
верховьях рек Янцзы и Меконг. Здесь Козлов открыл четыре параллельных
хребта юго-восточного направления: на левом берегу Янцзы — Пандиттаг
(200 км), на правом — Русского Географического Общества — водораздел
между верхней Янцзы и Меконгом (длина около 450 км, вершина до 6 тыс.
м), на правом берегу Меконга — хребет Вудвилл-Рокхилла (400 км), южнее —
Далай-Ламы (400 км, на наших картах — без названия) — водораздел
бассейнов верхнего Меконга и Салуина.
На обратном пути после подробной описи озера Кукунор путешественники
снова пересекли пустыни Алашань и Гоби и достигли 9 декабря 1901 г.
Кяхты. Телеграмма Козлова развеяла упорные слухи об их гибели: почти два
года от них не поступало никаких сведений. Эта экспедиция описана
Козловым в двухтомном труде «Монголия и Кам», «Кам и обратный путь».
В 1907 — 1909 гг. Козлов возглавлял так называемую Монголо-Сычуаньскую
экспедицию. Помощниками его были топограф Петр Яковлевич Напалков и
геолог Александр Александрович Чернов. Следуя от Кяхты через пустыню
Гоби, они перевалили Гобийский Алтай и вышли в 1908 г. к озеру Сого-Нур,
в низовьях правого рукава р. Жошуй. Повернув на юг, Козлов через 50 км
(у 41 °45' с. ш. и 101 °20' в. д.) открыл развалины Хара-Хото, столицы
средневекового тангутского царства Си Ся (XIII в. н. э.). При раскопках
он нашел большую библиотеку (2000 книг) на тангутском языке, более 300
образцов тангутской живописи и т. д.
От Хара-Хото экспедиция двинулась на юго-восток и пересекла пустыню
Алашань до хребта Алашань, причем Напалков и Чернов исследовали
территорию между р. Жошуй и средней Хуанхэ и западную полосу Ордоса. В
частности, они установили, что Жошуй такая же блуждающая река, как и
Тарим, и что хребет Арбисо, на правом берегу Хуанхэ, является
северо-восточным отрогом хребта Хэланьшань. Повернув на юго-запад,
экспедиция проникла в верхнюю излучину Хуанхэ — в высокогорную (до 500
м) страну Амдо (34 — 36° с. ш., 100 — 102° в. д.) — и впервые
всесторонне исследовала ее. Весной 1909 г. Козлов прибыл в Ланьчжоу, а
оттуда прежним маршрутом вернулся в Кяхту, завершив свое выдающееся
археологическое путешествие в середине 1909 г. Козлов описал его в
работе «Монголия и Амдо и мертвый город Хара-Хото»; опубликована она
была уже при Советской власти (1923 г., 2-е изд., 1947 г.)
Абих в Закавказье и на Кавказе
В начале 1844 г. в Закавказье приехал профессор геологии Дерптского
университета Герман Вильгельмович Абих, заинтересовавшийся недавним
(1840 г.) «извержением» Большого Арарата. Эта командировка сильно
затянулась: изучению Кавказа и Закавказья он посвятил с перерывами 1844 —
1853 и 1858— 1875 гг., т. е. в общей сложности более четверти века.
Подробное знакомство со страной Абих начал с окрестностей Большого
Арарата и выяснил: иллюзию извержения создало землетрясение в
сопровождении селя. До 1848 г. он исследовал Колхидскую низменность,
горную систему Малого Кавказа и северо-восточную часть Армянского
нагорья. В Малом Кавказе он выделил два широтных — Триалетский и
Месхетский — и два коротких меридиональных хребта близ истоков р. Куры.
На Армянском нагорье, по Абиху, преобладают поднятия северо-восточного
направления, характерны плоскогорья (он, в частности, описал Карсское) и
многочисленные вулканические массивы, в том числе Большой Арарат и
Арагац.
В 1849 г. Абих перешел к изучению Большого Кавказа: сначала он
исследовал южные склоны Главного хребта в верховьях Риони и Ингури, а
затем перевалил на северные. Между верховьями Терека и Кубани, в
частности Уруха, Баксана и Малки, он описал несколько пиков высотой 4—5
тыс. м, а также Эльбрус и Казбек. В этом высокогорном районе на
протяжении 150 км Абих обнаружил несколько ледников, подтвердив открытия
И. Гилъденштедта ), и, таким образом, окончательно опроверг ошибочное
мнение об отсутствии или крайне незначительном развитии глетчеров на
Кавказе. Между Эльбрусом и Казбеком, помимо Главной цепи, Абих, вслед за
И. Гиль-денштедтом, выявил второй хребет, названный им Боковым: он
располагается под некоторым углом к Главному и имеет юго-восточное
направление. Оба хребта, по Абиху, иногда соединяются поперечными
перемычками, образующими систему широтных полузамкнутых котловин,
открытых к северу. В Боковом хребте, как он установил, находятся
высочайшие вершины Кавказа, включая Казбек.
Затем Абих выполнил изучение верховьев правых притоков Сунжи (система
Терека), бассейна верхнего Сулака, а также водораздела правых притоков
Аварского Койсу и самостоятельных коротких речек
Дагестана. Эта обширная полоса гор, как он выяснил, разрезана глубокими
речными долинами; между рр. Андийским и Аварским Койсу он выделил хребет
(Богосский), «снял» с карт горную цепь между рр. Аргуном и Андийским
Койсу и описал несколько небольших котловин в верховьях двух правых
притоков Сунжи. В 1852 г. Абих вернулся в Армению для исследования южной
части Малого Кавказа и гор за р. Араксом (в Иране) — до окрестностей
Тебриза.
В работе «Введение в геологию Кавказских стран», опубликованной в 1858
г., Абих подвел итог своим многолетним путешествиям, разработав
орографическую схему региона. В Большом Кавказе, по Абиху, основную роль
играют широтные и юго-восточные направления горных поднятий. Главный
хребет нигде не разрезается поперечными ущельями и составляет
непрерывную прямую водораздельную линию, вытянутую на юго-восток. Между
Эльбрусом и горой Большая Барбало (близ 45° в. д.) ось хребта становится
извилистой, а за этой вершиной вновь приобретает прямолинейность.
Второй этап изучения Кавказа и Закавказья для Абиха начался с печального
события. Пожар 1859 г. в его петербургской квартире уничтожил все
коллекции, собранные почти за десятилетие. И он переехал в Тбилиси,
ставший его штаб-квартирой. В 1860—1862 гг. Абих вновь посетил горную
часть Дагестана, район горы Шахдаг (у 48° в. д.) и область грязевых
вулканов у подножия Талышских гор. В 1863—1865 гг. он обследовал южный
склон Главного Кавказского хребта в верховьях Ингури и Квирилы', затем
горы и ледники между Эльбрусом и истоками Аргуна, притока Сунжи. В
долине Терека он обнаружил следы древнего оледенения, ранее им же
отрицавшегося.
В следующем году Абих проследил по всей длине (около 600 км) дугу Малого
Кавказа, включая Карабахский хребет, в 1870 — 1873 гг. провел
исследования в Высокой Армении (горы к югу от озера Севан), а также в
Триалетском и Картлийском хребтах. Собрав огромный материал, в 1876 г.
он навсегда покидает Кавказ и переезжает в Вену. В 1878—1886 гг. выходят
три тома его «Геологических исследований в Кавказских странах» (на
немец, яз.).
Вронченко и Чихачев в Малой Азии
Известный с древности п-ов Малая Азия к 30-м г. XIX в. представлял тем
не менее почти в полном смысле слова «белое пятно» в географическом
отношении. В 1834 г. для топографических и геодезических работ на
полуостров был направлен военный геодезист и географ Михаил Павлович
Вронченко , владевший восемью языками, включая турецкий. За два года в
сопровождении одного казака он верхом пересек Малую Азию в различных
направлениях —
длина его маршрутов составила около 11 тыс. км. После первой же поездки
Вронченко убедился, что имевшиеся в его распоряжении карты страны не
соответствуют истине. По существу, в большинстве случабв он не мог
сориентироваться на местности по картографическим материалам, которыми
располагал: «Положение некоторых городов очень неверно; реки текут не
так; фигура озер означена наобум, а о горах и говорить нечего... Что же
должно быть во внутренности края, когда... по большой дороге из Смирны
[Измира] в Константинополь [Стамбул] находим столько небывальщины?»
По
материалам собственной съемки и расспросам, «не занимая ничего из
книг... ни древних, ни новых...», Вронченко составил карту Малой Азии.
На западе полуострова он выделил две сравнительно короткие (около 125
км), почти широтные цепи, ограниченные рр. Гедиз на севере и Большой
Мендерес на юге, что соответствует хребтам Боздаглар и Айдын. Далее к
югу он показал горы без названия (Ментеше карт нашего времени). На юге
полуострова «высокой каменной стеной с утесистыми [южными] скатами» в
виде 500-километровой дуги, выпуклой к югу, протягивается хребет Тавр.
Западная его часть, как верно отметил Вронченко, выше восточной. Эта
горная система, по его съемке, и на западе, и на востоке доходит до 38°
с. ш. (так и в Атласе мира 1967 г.; на карте 1975 г. в нее включены
горы, расположенные на западном побережье залива Анталья).
Близ Черноморского побережья Вронченко нанес группу горных массивов,
позднее объединенных в Западно-Понтийские горы. В центре полуострова
между северными и южными окраинными горами, по его данным, располагается
«огромная равнина», пересеченная в ряде мест невысокими короткими
хребтами,— так Вронченко «окрестил» Анатолийское плоскогорье, пройденное
им по нескольким направлениям и оконтуренное на западе и востоке.
Он положил на карту и описал все озера Малой Азии: бессточные, включая
соленое Туз, и пресные Бейшехир и Эгридир, а также проточные, в том
числе Изник, Апольонт и Маньяс. Он уточнил конфигурацию многих рек, из
них наиболее значительные Кызыл-Ирмак, Ешиль-Ирмак, Сакарья и Большой
Мендерес. Итогом исследований Вронченко явилась первая достоверная
географическая карта Малой Азии, опирающаяся на 100 определенных им
астрономических пунктов.
Работу М. Вронченко продолжил П. А. Чихачев за два года и два месяца
«чистого» времени, затраченного на проведение восьми экспедиций,
предпринятых с 1847 по 1863 г. Верхом на лошади в сопровождении
шести-семи спутников он искрестил в разных направлениях весь полуостров,
покрыв более 8 тыс. км. Главным итогом этих экспедиций явились две
карты полуострова, опубликованные в 1853 и 1867 гг., и многотомный труд
«Малая Азия» (на фр. яз.). Чихачев первый верно охарактеризовал
Понтийские горы (длина около 1 тыс. км), прослеженные им на 750 км и
пересеченные в ряде пунктов. В этой системе почти широтных хребтов он
выделил (по номенклатуре, принятой в наши дни) три группы:
Западно-Понтийские горы, включающие до трех рядов параллельных цепей, в
том числе
Илгаз, с продольными долинами между ними, хребет Джаник и
восточно-Понтийские горы, сильно расчлененные реками бассейна Черного
моря. Чихачев описал значительную часть Армянского нагорья,
представленного системой плоскогорий, плато и котловин, разделенных
разноориентированными хребтами, включая Паландёкен и Бин-гёль. Он дал
орографическую характеристику Центрального и Западного Тавра.
Основываясь на собственных замерах высот (всего он сделал более 700
определений), Чихачев пришел к верному выводу, что Малая Азия — это
нагорье, понижающееся с востока на запад, с огромной котловиной
(Анатолийское плоскогорье) в центральной части, высоту которого он
определил в 800—900 м. Чихачев проследил южное побережье полуострова на
протяжении 400 км, внеся ряд существенных уточнений в его конфигурацию.
На черноморском берегу близ 32° в. д. он открыл Зонгулдакский
каменноугольный бассейн, эксплуатирующийся и в настоящее время.
Исследование Восточно-Понтийских гор продолжил русский путешественник Г.
Н. Казбек. В течение трех летних месяцев 1874 г. он осмотрел бассейн р.
Чорох — территорию, о которой в то время имелись весьма смутные
представления. Казбек установил, что пространство между долиной р. Чорох
и побережьем Черного моря «наполнено» Лазистанским хребтом (длина 150
км, вершина 3937 м), наиболее приподнятой составляющей всей системы
Понтийских гор.
Французы на Иранском нагорье
Иранское нагорье, как, впрочем, и почти вся Западная Азия, до XIX в.
оставались для географов практически не исследованными областями. Сбором
географических сведений занимались члены дипломатических миссий,
зачастую далекие от науки. В 1807 г. в Иран для обучения армии шаха
направилась большая французская военная миссия генерала Альфреда
Гардана. Очевидно, Наполеон планировал поход на Индию и искал союзников
для борьбы с Англией и Россией. В состав миссии Гардана вошло несколько
дипломатов, составивших первые географические описания ряда регионов
Ирана. Так, атташе Адриан Дюпре пересек Западную Азию от Стамбула до
Багдада и в конце 1807 г. перевалил хребет Загрос в Хамадан (на дороге
Багдад — Тегеран). Из Хамадана он направился на юго-восток, практически
проследив это горное сооружение вдоль восточного склона почти на 1200
км, и в начале февраля 1808 г. достиг берега Ормузского пролива. Оттуда
Дюпре прошел вдоль западных склонов Загроса до Шираза.
После посещения побережья Персидского залива Дюпре вернулся в Шираз по
долине р. Манд и в начале апреля двинулся на северо-восток. Он вторично
пересек Загрос, спустился в межгорную долину, а за ней обнаружил другую
горную цепь (хребет Кухруд) — это оказалось новостью для европейских
географов. Дюпре установил, что хребет протягивается в северо-западном
направлении, его западные склоны получают значительно больше влаги, чем
восточные.
Песчаная равнина, расположенная к востоку от Кухруда, участками поросшая
колючим кустарником, простирается на необозримое пространство и
совершенно бесплодна.
Затем Дюпре выполнил три пересечения Кухруда, посетив Йезд, у 32° с. ш.,
Исфахан и Кашан, у 34° с. ш., и таким образом проследил хребет на
протяжении 400 км. Опираясь, видимо, на расспросные сведения, он
ошибочно посчитал, что Кухруд на юге достигает Аравийского моря, а на
севере доходит до 36° с. ш. (в действительности длина хребта значительно
меньше — 900 км). Результаты путешествия Дюпре опубликовал в двухтомной
работе «Путешествие в Персию...» (Париж, 1819); в ней, кроме
географических материалов о почти неведомой стране, имеется
этнографическая характеристика кочевых племен Южного Ирана.
Другой участник миссии Гардана — капитан инженерных войск М. Трюилъе
прошел из Тегерана на восток — в Мешхед и впервые описал караванный путь
от этого североиранского города до Йезда. Иными словами, он первым из
исследователей выполнил пересечение стыка пустынь Деште-Кевир и
Деште-Лут и отметил несколько разобщенных коротких хребтов, по которым
на ряде участков проходит дорога. Гардан добился у шаха заключения
франко-иранского договора, обязующего Иран объявить войну Англии,
несмотря на сопротивление находившегося в то время в Тегеране главы
британской миссии Джона Малколма.
Британские разведчики на Иранском нагорье
Сотрудники миссии Д. Малколма британские офицеры-разведчики Чарлз Кристи
и Генри Поттинжер, работавшие самостоятельно, внесли значительный вклад
в исследование южной и юго-восточной частей Иранского нагорья. Они
высадились в небольшом портовом городке неподалеку от Карачи в январе
1810 г. и, переодевшись лошадиными барышниками, направились на север.
После пересечения низменности Ласбела, охарактеризованной ими как
сплошное соленое болото, Кристи и Поттинжер поднялись в горы и добрались
до Калата, тогдашней столицы Белуджистана, сильно страдая от холода, но
впервые выполнив ряд барометрических замеров. После короткой остановки в
городе разведчики пошли на запад через бесплодную унылую местность и в
марте прибыли в Нушки (66° в. д.), где разделились, намереваясь собрать
больше сведений о неведомом крае.
Первым отправился Кристи. Он пересек пустынную страну («почти пустыню») в
западном направлении, отметив невысокие горы Чагаи, и вышел к р.
Гильменд у 63° в. д. По его наблюдениям, орошаемая и возделываемая
полоса земли по обоим берегам реки имеет ширину менее 1 км — далее
простирается пустыня. Форсировав Гильменд, Кристи двинулся на север по
равнине — Систанской впадине, переправился через три реки, текущие на
юго-запад (Хашруд, Фарахруд, Харутруд), и в августе прибыл в Герат.
Странно: пересекая Систан, он обратил внимание на многочисленные руины
древних городов, но умолчал об озере Хамун — скорее всего, в тот период
оно сильно высохло и располагалось западнее маршрута Кристи.
После месячного пребывания в Герате он проследовал на запад и по
караванному пути, описанному Трюилье, в августе прибыл в Исфахан. По
совершенно неисследованной территории восточной части Иранского нагорья
Кристи прошел более 1600 км.
В конце марта, т. е. через несколько дней после отправления Ч. Кристи, в
Нушки пришли тревожные для Г. Поттинжера вести — обоих разыскивают
власти. И англичанин поспешил удалиться. По долине пересыхающей р. Баддо
он вступил в пустыню Белуджистана — перспектива попасть в руки
чиновников оказалась страшнее ужасов пустыни. Поттинжер описал ее как
море красного тонкопыле-ватого песка, собранного в «волны», бегущие с
востока на запад. Разведчик пересек высохшую в ту пору р. Машкель, но
ошибочно посчитал, что река течет на юго-восток, к океану. В
действительности, она впадает в болото Машкель, расположенное на
северо-западе. Заблудившись в пустыне, он выстоял против самума,
сменившегося сильным дождем, и благополучно достиг подножия гор,
отдохнув в зеленой и душистой долине.
Затем Поттинжер направился на запад по гористой местности (южная окраина
Иранского нагорья) и спустился в долину р. Бемпур, дренирующей
бессточную впадину Джазмуриан. Пройдя далее на северо-запад по невысоким
горам, окаймляющим эту котловину с севера, он вышел близ 58° в. д. на
караванную дорогу, проложенную по гораздо более величественным горам
(южное окончание хребта Кухруд). По этой дороге он добрался до Йезда
(май 1810 г.), фактически проследив значительную часть Кухруда и
продолжив открытие Дюпре. По южной окраине Иранского нагорья, о которой
географы не имели никакого представления, Поттинжер проделал более 1500
км. Он положил начало научному открытию двух крупных депрессий региона и
разделяющих их гор. Составленная им первая схематическая карта края в
ряде мест грешит против истины — вероятно из-за невозможности
пользоваться компасом открыто. Вернувшись на родину, он опубликовал
книгу «Путешествия в Белуджистан и Синд» (Лондон, 1816), включив туда
дневник Ч. Кристи, убитого в Исфахане в 1812 г. Помимо географических
описаний, в работе содержится первая этнографическая характеристика
белуджей, кочевников и земледельцев, а также народа брагуи.
Русские на Иранском нагорье
В 1837 г. в Иран прибыл русский офицер польского происхождения Иван (Ян)
Викторович Виткевич, отправившийся в Кабул в сентябре того же года с
дипломатическим поручением. Он добрался до Нишапура (близ 36° с. ш.),
затем пересек Си-станскую котловину и вверх по долине р. Хашруд прошел в
Кандагар, а оттуда — в Кабул. На обратном пути Виткевич спустился по
долине Хашруда к озеру Хамун и установил, что это не приток Гильменда,
как считали ранее, а самостоятельная река. От озера он направился на
северо-запад, на протяжении около 300 км проследил центральную часть
меридиональной цепи Восточно-Иранских гор' и сообщил о плодородной
полосе между ними и пустыней Деште-Лут. Придя в Тебес, Виткевич повернул
на запад, прошел вдоль южной окраины Деште-Кевир в Кашан и возвратился в
Тегеран в начале 1839 г., причем на ряде отрезков этого маршрута он
двигался по неисследованной территории. По его данным, записанным И.
Бларамбергом, также находившимся в тот период в столице Ирана, в пустыне
Деште-Кевир нет зыбучих песков, почва плодоносит везде, где имеется
вода. Там же, где она отсутствует, поверхность земли покрыта солью.
Главный итог путешествия — открытие системы Восточно-Иранских гор.
По поручению шахского правительства в 1843—1844 гг. северную часть Ирана
обследовал геолог Николай Иванович Воскобойников. Основная его задача
состояла в осмотре рудников и знакомстве с горнозаводским производством
страны. В свободное время он определял положение ряда пунктов, но эти
занятия превратно истолковывались сопровождавшими Воскобойникова
иранскими чиновниками и вызывали у них «тьму сомнений». В таких
неблагоприятных для работы условиях ему удалось составить
топографическую карту Северного Ирана и дать орографическую
характеристику этого региона. Воскобойников проследил на всем протяжении
(около 900 км) и описал хребет Эльбурс. Он верно указал, что это горное
сооружение, имеющее форму огромной дуги, выпуклой к югу, смыкается на
северо-западе с Талышскими, а на северо-востоке — с Нишапурскими горами.
Наиболее
плодотворную исследовательскую работу на Иранском нагорье выполнила
экспедиция Николая Владимировича Ханыкова, востоковеда и
путешественника; в ее состав вошло трое ученых и два военных топографа. В
августе 1858 г. от Горганского залива Каспия они прошли в Мешхед и
круговым маршрутом обследовали восточную часть Туркмено-Хорасанских гор.
С большим трудом (из-за страха иранских погонщиков перед афганцами)
наняв лошадей, мулов и верблюдов, Ханыков в середине сентября достиг
Герата. Ботаник экспедиции А. А. Бунге совершил длительную экскурсию на
западо-юго-запад, в Тебес, и нанес на карту северное окончание
Восточно-Иранских гор.
После зимовки султан Герата выделил Ханыкову небольшой конвой, а в
качестве основного гаранта безопасности и проводника — главаря
разбойников, оставив у себя заложниками его жену и детей. 11 февраля
1860 г. экспедиция направилась на юг и в начале марта вышла к озеру
Хамун у дельты р. Харутруд. Оттуда Ханыков повернул на запад через
живописную горную цепь (центральный участок
Восточно-Иранских гор); по его поручению топограф проследил эту цепь на
100 км к северу.
Пополнив запасы воды и наняв еще верблюдов, в начале апреля Ханыков
двинулся через пустыню Деште-Лут, неподвижную и лишенную звуков.
Благополучно пройдя ее, он отметил низину, куда стремит свои мутные
горько-соленые воды р. Руде-Шур — несомненно, это северное окончание
почти меридиональной бессточной солончаковой впадины Немекзар (у 58° в.
д.). Затем экспедиция перевалила субмеридиональную горную цепь (хребет
Кухбенан) и в середине апреля вступила в Керман, расположенный в
обширной долине. В начале мая Ханыков направился на северо-запад и на
протяжении более 300 км нанес на карту хребет Кухруд, который, по его
словам, вздымается подобно гигантской стене и сохраняет на значительном
расстоянии неизменное северо-западное направление. Через Исфахан по
хорошо известной дороге в начале июня Ханыков достиг Тегерана, где и
завершил экспедицию.
До его исследований географы не имели четкого представления об орографии
центральной части Иранского нагорья. Съемки, выполненные топографами
экспедиции Жариновым и Петровым, базирующиеся более чем на 100
астрономических определениях, позволили Ханыкову внести значительные
исправления в имевшиеся к тому времени карты региона. В Восточном Иране
он выделил три крупные депрессии, занятые пустынями Деште-Кевир,
Деште-Лут, Систан, а также одну меньших размеров к западу и юго-западу
от Герата. Он довольно верно установил их среднюю высоту по данным
собственных 250 барометрических измерений. Книга с результатами
исследований, опубликованная Ханыковым на французском языке в 1861 г., в
русском переводе появилась лишь в 1973 г. под названием «Экспедиция в
Хорасан».
Миссия Голдсмита
Для демаркации границ между Ираном, Афганистаном и Белуджистаном (ныне
территория Пакистана) в Иран в 1870 г. была направлена политическая
миссия британского генерала Фредерика Джона Голдсмита. За два года его
сотрудники выполнили изучение юго-восточной части Иранского нагорья и
выявили ряд особенностей этого региона, в корне изменивших представления
о его орографии. Так, майоры Чарлз Бирсфорд Ловет и Оливер Сент-Джон
проследили почти по всей длине и описали невысокие горы Мекран
(протяженность около 1 тыс. км). Это юго-восточное обрамление Иранского
нагорья состоит, как они выяснили, из ряда параллельных широтных цепей,
прорезанных сквозными ущельями и разобщенных удлиненными котловинами.
Мекран является водоразделом между бессточной Систанской впадиной и
реками бассейна Аравийского моря.
Ловет и Сент-Джон обследовали также плоскогорье Серхед (длина около 400
км) и установили его связь с плато, расположенным западнее Систана.
Иными словами, они продолжили открытие Восточно-Иранских гор, начатое И.
Виткевичем. Англичане нанесли на карту хребет Кухруд от 32° с. ш. к
юго-востоку на протяжении около 700 км, правда, ошибочно посчитали, что
он продолжается дальше к юго-востоку еще на 150 км. Они выполнили
определения ряда высотных отметок, обнаружив вершины более 4 тыс. м.
Русские исследователи Копетдага
В 1870 г. в Красноводский отряд был откомандирован военный топограф и
геодезист Иероним Иванович Стебницкий. В ноябре — декабре он исследовал и
нанес на карту хребет Кюрендаг, представляющий, по его данным, обширную
нагорную массу без больших отрогов. В Кизыл-Арвате (у 39° с. ш.) по
расспросам Стебницкий выяснил, что Кюрендаг составляет северную и
северозападную оконечность Копетдага, протягивающегося на юго-восток
верст на 400 (фактически больше, чем на 600 км). С запада эти горы
отделяются от хребта Эльбурс р. Атреком, с востока от других гор — р.
Тедженом.
В 1872 г. Стебницкий проследил Узбой более чем на 300 км от «устья» до
57° в. д. Сухое русло, как он установил, имеет местами весьма крутые и
высокие берега и на протяжении нескольких километров нередко наполнено
весьма соленой водой. Он нанес на карту пески Чильмамедкум — между
Красноводским плато и Узбоем. Через Каракумы Стебницкий добрался до
Кизыл-Арвата и прошел со съемкой вдоль северного склона Копетдага около
100 км. Вернувшись в Кизыл-Арват, он перевалил западные отроги
Копетдага, вышел к нижнему Атреку и проследил его до устья. На левом
берегу реки (у 37°40' с. ш.) он обнаружил два небольших хребта —
западные отроги Туркмено-Хорасанских гор. В рекогносцировку 1872 г.
Стебницкий прошел 3200 км, из них 1700 км до той поры еще никем из
европейцев не виданных.
Дальнейшее изучение Копетдага стало возможным лишь после того, как к
России были присоединены сначала Ахал-Текинский (1881 г.), а затем и
Мервский (1884 г.) оазисы. В 1886-1888 гг. К. И. Богданович провел
исследование Копетдага, горной системы к югу и юго-востоку от него, а
также северных и центральных частей хребта Эльбурс и северных районов
пустыни Деште-Кевир. Богданович пересек в нескольких местах широкую
полосу гор, ограниченную на севере Каракумами, а на юге — узкой и
длинной (275 км) «гладкой» долиной (Кучано-Мешхедской), которую он
проследил на всем протяжении. Он сохранил за этими горами название
Туркмено-Хора-санские, предложенное Стебницким. Передовой хребет этой
системы — Копетдаг, северный склон которого нередко принимает вид
совершенно отвесной стены, он проследил на 300 км.
Богданович установил, что Туркмено-Хорасанские горы, на юго-востоке
сильно понижаясь, обрываются у долины р. Теджена. На северо-западе (у
57°20' в. д.) эта полоса утрачивает свою обособленность и сливается с
рядом новых хребтов. Дальше к северо-западу она, резко изменяя
направление простирания на широтное и даже юго-западное, постепенно
понижается и переходит в море низких холмов, теряющихся в песках и
солонцах восточного берега Каспийского моря. Таким образом, Богданович
проследил Туркмено-Хора-санские горы на всем протяжении (более 600 км) и
дал первое описание их орографии.
Аравия открывает свои тайны
На Аравийский п-ов, все еще остававшийся «белым пятном» на
географических картах, Европа обратила более пристальное внимание в
начале XIX в. Ибо к этому времени Сауды, правители небольшого эмирата,
действуя под знаменем ваххабизма (Ваххабизм — религиозно-политическое
направление в исламе, основное положение (догмат) которого — вера в
безоговорочно единого Аллаха в человеческом образе. Ваххабиты признавали
только Коран, не подлежащий толкованию, отрицали культ святых и пророка
Магомета, исповедовали суровую простоту нравов, были приверженцами
священной войны (джихада).), завершили объединение значительной части
Аравии. Новое феодальное государство реально угрожало политическим и
военным планам наполеоновской Франции, Англии и Турции. К осени 1818 г.
войска египетского паши оккупировали страну и расчленили ее на мелкие
владения. Дважды Саудам удавалось восстановить единую державу, но оба
раза просуществовала она недолго (1821 — 1838 и 1843— 1865 гг.),
постепенно приходя в упадок, и в конце XIX в. была захвачена эмиром
одного из вассальных княжеств Северной Аравии.
В египетской армии, прошедшей в 1818 г. через всю Аравию с запада на
восток, находилось много различных советников и врачей из Европы, но
никто из них не оставил записок об этом походе. И слава
первоисследователя центральных регионов досталась Джону Форстеру
Сэдлиеру. Вице-губернатор Индии направил этого офицера к египетскому
военачальнику с дипломатическим поручением. В июне 1819 г. он высадился в
Эль-Катифе (побережье Персидского залива, 50° в. д.), где находился
один из отрядов египтян, и выяснил, что армия приступила к всеобщей
эвакуации из страны. Сэдлиер принял решение идти в сопровождении охраны
через полуостров, надеясь нагнать командующего. Почти за три месяца
(конец июня — 20 сентября) он выполнил пересечение Аравии, постепенно
поднимаясь от приморской низменности на востоке через пустынную равнину,
центральное плато и плоскогорье до Янбо (побережье Красного моря у 38°
в. д.). С помощью компаса он определял направление дороги и отмечал
расстояния между всеми пунктами маршрута. Из дневника Сэдлиера,
опубликованного лишь в 1866 г., ученым удалось извлечь немного
географического материала. Поэтому некоторые историко-географы считают,
что его перевезли через страну как тюк с товаром. Это и не верно, и не
справедливо. Сэдлиер сообщил первые достоверные (пусть и очень скупые)
данные о центральной полосе полуострова
в пределах 24—26° с. ш. протяженностью более 1200 км, до того времени
совершенно не известной европейцам.
Первым исследователем Северной Аравии, так же как центральная и южная
части представлявшей собой «терра инкогнита», стал финский ориенталист
Георг Август Вйллин, давно мечтавший посетить страну. Готовясь к
поездке, он изучил арабский язык и филологию, а кроме того прошел в
клинике полный курс практической медицины. Путешествие по Аравии в
первой половине XIX в. было делом чрезвычайно опасным: любой иностранец
принимался за шпиона и его в большинстве случаев ждала неминуемая
смерть. Никакие охранные грамоты («фирманы») помочь не могли —
подавляющее большинство населения читать не умело.
Мечта Валлина исполнилась в 1843 г. Получив в университете Хельсинки
стипендию, он приехал в Каир и до весны 1845 г. совершенствовался в
языке. По завершении подготовки под личиной мусульманина-филолога
Абд-уль-Вали он, чтобы не вызвать подозрений, отправился сначала в
Палестину и у 30° с. ш. перевалил короткую горную цепь Эш-Шара. Оттуда и
началось исследовательское путешествие. На верблюдах Валлин пересек
бесплодную пустынную равнину и достиг Вади-Сирхан, оказавшейся длинной
(почти 300 км) впадиной, заполненной песком, но преображающейся после
дождя, если он выпадал.
В оазисе Эль-Джаут (у 40° в. д.) Валлин прожил около четырех месяцев,
врачуя местных жителей и население близлежащих поселков. Опрос пациентов
позволил ему получить верное представление о соседних территориях:
севернее располагалась пустыня Эль-Хамад, к югу — Большой Нефуд,
огромное пространство песка с очень редкими колодцами с солоноватой
водой. Валлин преодолел эту широкую равнину, где постоянно дуют сильные
ветры, в юго-восточном направлении до оазиса Джубба (у 28° с. ш.) Южнее
пейзаж резко изменился. Валлин поднялся на плато, над которым вздымались
две короткие параллельные горные цепи. Среди них приютилась Хаиль —
столица феодального княжества Шаммар; путешественника, как, впрочем, и
многих его последователей, поразил контраст между относительным
изобилием этого района и бесплодными песками Большого Нефуда.
В Хайле Валлин пробыл два месяца, намечая добраться до Эр-Рияда,
расположенного далее на юго-востоке. Но средств на этот маршрут уже не
оставалось, пришлось изменить план. Он присоединился к каравану, идущему
в Медину, пересек в юго-западном направлении Центральное плато и
весной, 1846 г. достиг Красноморского побережья. Этот отрезок пути он
практически не охарактеризовал: из опасения возбудить подозрения своих
фанатичных спутников Валлин не вел записей. Из Джйдды морем он вернулся в
Каир, пройдя по неисследованным просторам полуострова около 1300 км.
Второе
путешествие по Северной Аравии Валлин предпринял в 1848 г. Выйдя из
Эль-Мувайлих, на Красном море (у 35°30' в. д.), он в конце февраля
перевалил почти меридиональный хребет Эш-Шифа, состоящий, по его
наблюдению, из беспорядочно разбросанных массивов и долин. Дальнейшее
продвижение временно пришлось приостановить из-за отсутствия попутчиков.
Через месяц Валлин смог, наконец, продолжить путешествие. Он описал
«харрат» — лавовую пустынную равнину у 28° с. ш,— и через Табук верхом
на верблюде прибыл в Пайму, а оттуда проследил почти всю северную
границу Центрального плато и в начале мая добрался до Хаиля.
И снова Валлину не удалось выполнить задуманное: власти в Хайле уже
знали, что он не тот, за кого выдает себя. (Еще во время первого
путешествия среди арабов множились слухи о странном враче, не берущем
денег за лечение.) Валлина заставляли вернуться прежним путем, но он,
проявив смелость, выдержку и настойчивость, направился на северо-восток
по почти безводной, а потому заброшенной и более безопасной караванной
дороге. С пятью спутниками от одного полувысохшего колодца до другого в
середине мая он достиг Евфрата у 32° с. ш. По неизученной территории
Валлин прошел более 1300 км. Он оказался первым истинным исследователем
Северной Аравии, доставившим географические сведения о ее пустынных
равнинах, описавшим пустыню Большой Нефуд, хребты на северо-западе,
центральное, плато и бессточную впадину Вади-Сирхан. По его данным и при
его непосредственном участии в Лондоне, куда Валлин заехал в конце 1846
г., возвращаясь на родину, была составлена лучшая по тем временам карта
северных и центральных районов Аравийского п-ова.
В 1862 г. по Центральной Аравии с политической целью путешествовал,
выдавая себя за врача, англичанин Уильям Гиффорд Пал-грейв. Как и
Валлин, он достиг Хаиля с севера, но, в отличие от финна, финансовые
проблемы англичанина не волновали, и в начале августа он направился на
юго-восток по равнине с отдельными массивами песков, лавовыми полями,
солончаками и редкими сухими руслами (вади), еще не описанной
европейцами. С пятью спутниками Палгрейв прибыл в Бурайду (44° в. д.),
где от него сбежал проводник. С трудом подыскав другого, англичанин
продолжил свой путь от оазиса к оазису, двигаясь по равнине вдоль
восточных склонов невысокой горной гряды Тувайк. Проследив эту
известняковую, по его данным, стену на протяжении более 200 км ,
Палгрейв перевалил ее и прошел в Эр-Рияд (ноябрь). Оттуда он направился
на восток через «Красную пустыню» (Малый Нефуд) — узкую полосу подвижных
и закрепленных песков, закончив маршрут в Эль-Катифе и пройдя по
неисследованным районам более 50О км.
Книга Палгрейва «Путешествие по Средней и Восточной Аравии» (русский
перевод 1875 г.) стала бестселлером, но многими учеными признавалась
именно романом, а не отчетом; некоторые отрицали сам факт путешествия.
Отдельные неточности в описании, возможно, даже кое-какое приукрашивание
не могут служить подтверждением правоты противников Палгрейва. Ныне
установлено: он действительно прошел весь путь, о котором так
увлекательно рассказал.
Исследователи Гималаев
Английские военные топографы Джон Энтони Ходжсон и Джеймс Даулинг
Херберт работали в 1815 — 1818 гг. в горах между рр. Калинади (западная
граница Непала) и Сатледжем. Вместо ряда параллельных хребтов они
обнаружили непрерывную дугообразную единую цепь и, следовательно,
открыли южную половину хребта Заскар. Они установили также, что в ее
боковых отрогах находятся многочисленные огромные пики, средняя высота
которых составляет, по их определениям, 6,4—6,9 тыс. м. Над главной
цепью они возвышается на несколько сот метров. Топографы проследили Ганг
до верховья и прошли по теснинам обеих его составляющих (Алакнанде и
Бхагиратхи) до истоков. Они открыли также истоки р. Джамны — крупнейшего
притока Ганга, берущего начало на южных склонах хребта Заскар. Херберт
сделал первую попытку дать общий обзор Гималаев на основании собранных
им материалов и сообщений более ранних путешественников и членов
дипломатических миссий в Непале. Он впервые указал на поразительный для
многих географов факт: водораздельная линия не совпадает с линией
наивысших поднятий.
Непальскую часть Гималаев (800 км) в 30-х гг. XIX в. изучил Брайен
Хоктон Ходжсон, брат Джона, британский резидент в Непале. За время
своего продолжительного пребывания в стране он описал верховья многих
непальских рек, бурных и порожистых, включая Карнали, Кали-Гандак и Коси
(все они принадлежат бассейну Ганга). Эти речные системы разделены
отрогами главной цепи, расположенными перпендикулярно к ней.
Шотландский военный топограф Александр Каннингхэм (основоположник
научного археологического исследования в Индии) в 1846 — 1847 гг.
возглавлял небольшой отряд для демаркации границы с Китаем в бассейне
верхнего Инда. В результате двухлетних исследований территории Джамму и
Кашмир он пришел к верному выводу о существовании в этом горном районе
площадью более 200 тыс. км2 нескольких параллельных хребтов, вытянутых в
северо-западном направлении. Начиная с юга, Каннингхэм выделил, правда
почти вдвое преувеличив длину, хребет Пир-Панджал, расчлененный
глубокими ущельями; максимальную высоту хребта он несколько завысил.
Севернее, за главной цепью Гималаев, он поместил хребет Заскар,
прослеженный им почти на 400 км между низовьем Шинго и 32° с. ш.
(истинная длина хребта около 600 км). Каннингхэм включил в него и горы
Деосаи на левобережье Инда до выхода реки на равнину. Далее к северу
Каннингхэм отметил хребет Кайлас, но не смог верно охарактеризовать его
положение: по орографической схеме нашего времени, он включил в эту цепь
части хребтов Ладакх и Кайлас. Еще севернее по китайским источникам
Каннингхэм отметил хребет Каракорум.
Сотрудник Каннингхэма, военный топограф Генри Стречи выполнил
многократное пересечение бассейна верхнего Инда и Ганга (около 200 тыс.
км2) и составил их детальную карту. Четко и довольно точно нанесено
течение Синги и Гартанга, составляющих Инда, а
также верховья Сатледжа и Чинаба и всех притоков Инда, включая Шайок и
Заскар.
Самый восточный участок Гималайской системы оставался неизученным до
1912 г., когда военный топограф Генри Морсхед получил разрешение
исследовать горы Мишми. На севере он засек вершину Намча-Барва (7755 м),
точно определив ее высоту. Это открытие явилось сюрпризом для
географов, считавших, что восточнее 92° в. д. нет значительных вершин. В
итоге Гималаи вытянулись к северо-востоку почти на 400 км.
|
