| Меню сайта |
|
|
 |
|
Суворов Александр Васильевич
| 28.05.2017, 09:40 |
Князь Италийский, граф Рымникский и Священной Римской империи, генералиссимус русской армии и генерал-фельдмаршал австрийской, величайший русский полководец Александр Васильевич Суворов, стяжавший славу и величие отчизне, своею жизнью и подвигами заслужил всемирную известность и славу. Наступательная стратегия Суворова, заложившая фундамент военного могущества империи на два столетия, сделала его самым значительным и популярным из русских полководцев в период между правлением Петра Великого и Второй мировой войной. Он дал более 60 сражений и боев, и все выиграл.
Александр Васильевич Суворов воспитал настоящую плеяду полководцев, среди которых — М. Кутузов, П. Багратион, М. Платов, М. Милорадович. Его гениальные военные решения сохранились в веках и сказались на исходе сражений и в Отечественной войне 1812 года, и в двух мировых войнах века двадцатого.
В начале славных дел…
В малорослом, хилом и невзрачном мальчике сложно было предугадать будущего великого полководца, который проложит себе дорогу к высшим почестям не силой могущественных связей, а личными дарованиями и железным характером. Не верил в серьезность намерений и отец. Но, играя в отцовскую демократию, он не запретил, а предоставил сыну возможность отказаться от военной карьеры. Поэтому записал его в Семеновский полк рядовым в надежде, что тяготы и лишения солдатской жизни окажутся самым веским контраргументом. Надежды не оправдались. Восемь лет Суворов тянул солдатскую лямку. Многие из его товарищей успели за это время выслужиться в генералы, а он был произведен только в офицеры.
Безусловно, не без влияния биографии Цезаря, он с детства приучал и тело, и характер к перенесению тягот воинской жизни. «Римское поведение» означало для Суворова сознательное и непрерывное преодоление самого себя, воспитание не только силы, но и воли, ориентация на строгое поведение римского воина, презиравшего роскошь. Такое поведение стало единственно приемлемым образом жизни. Еще в детстве, войдя в образ воина-победителя, Суворов до конца дней своих играл однажды выбранную им роль. Менялись только декорации, сценарии и театры военных действий.
«Генерал вперед», как называли его немцы, не знал, а его войска не ведали, что значит обороняться и что значит отступать. Суворов велик не только как полководец, не знавший поражений. Он был создателем военной доктрины, новой тактики и стратегии военных действий, ярым противником распространенной в то время в европейских армиях кордонной системы ведения войн, которая сводилась к распылению сил, неспешным военным действиям, излишним потерям. Полководец исходил из того, что война служит преддверием мира, поэтому должна быть быстротечной. А военный успех должен быть обеспечен сочетанием трех решающих факторов: глазомера, быстроты и натиска.
Тактическим приемом Суворова было широкое использование маневра и сосредоточение основных сил на главном участке сражения. Добиваясь превосходства в направлении решающего удара, его армия совершала разгром противника по частям, а затем выходила в преследование. Суворов воспитывал войска в духе наступательной тактики, большое внимание уделял обучению солдат профессиональным навыкам, объясняя свою «науку» просто: «тяжело в учении — легко в бою», и постоянно заботился о моральном духе войск. Он, по словам Дениса Давыдова, «положил руку на сердце солдата и изучил биение его». Недаром солдаты платили ему ответной любовью: для них он был «солдат-фельдмаршал». Был счастлив, потому что я повелевал своим счастьем. А. В. СУВОРОВ
Большой мастер устраивать и сцены, и баталии, Суворов был человеком-театром. Он обожал театр военных действий, где неизменно на протяжении всей жизни талантливо играл роль великого стратега, ратника и победителя. Он был гений, и был обречен своей гениальностью в военном деле — на триумф и славу, в мирской жизни — на непонимание и душевную боль, что компенсировал чудачествами. Он был непредсказуемым, его доброжелательность и благородная вежливость сменялись приступами уничижительного сарказма, а шокирующие шутовские поступки соседствовали с демонстрацией эрудиции и красноречия философа и оратора. Проведя детство во взрослом «римском мире» Плутарха, Цезаря, Цицерона и Македонского, он на всю жизнь сохранил нерастраченный запас проказ и шалостей, любовь к игре в жмурки, горелки, пятнашки.
Его военным дебютом стала Семилетняя война, в которой он «быстр при рекогносцировке, отважен в бою и хладнокровен в опасности» «себя перед прочими гораздо отличил».
Суворов чувствовал себя по-настоящему комфортно лишь во время военных кампаний, среди офицеров и солдат, с которыми он был всегда добр, весел, приветлив и отечески заботлив. Опасность и атаки были его естественным состоянием, его воздухом, без них он задыхался. Мирная жизнь лишала его естественной мотивации. Он томился, скучал, писал резкости начальству, капризничал и раздражался. Необыкновенно пылкий и стремительный, уверенный в собственном превосходстве, он был крайне резок в выражениях и нетактичен в действиях с равными и старшими по чину. Суворов признавался, что «не разумея изгибов лести и ласкательств, моим сверстникам часто неугоден».
Будучи приближенным и к царственным особам, и ко двору, он так и не постиг искусства интриг. Но научился правильно моделировать поведение: за его чудачествами скрывались хорошо продуманные эзоповы приемы. Очень красноречиво об этом свидетельствует его возведение в фельдмаршалы. В церковь, куда принесли для освящения фельдмаршальский жезл, Суворов отправился в куртке без знаков отличия. Затем приказал принести несколько стульев. Расставив их на расстоянии в позицию, стал перескакивать через них, приговаривая после каждого прыжка: «Репнина обошел, Салтыкова обошел, Прозоровского обошел», назвав поименно всех генерал-аншефов, которые были старше его.
У него были особые взаимоотношения с императрицей: он завоевывал ей земли и славу, она давала ему титулы, ордена, подарки, писала рескрипты и «просвещенно» относилась к его чудачествам. За таким отношением прослеживались симпатия и уважение к его военному гению, а также желание поддерживать имидж милостивой государыни-матушки. Она, к примеру, могла собственноручно подать ему рюмку водки, после того как поинтересовавшись: «Чем потчевать дорогого гостя?», услышала в ответ: «Благослови, царица, водочкой». Суворову, прибывшему во дворец в одном сюртуке, Екатерина подарила соболью шубу, которую, кстати, он возил с собой в карете, но никогда не надевал.
А могла за ужином в сочельник и бриллиантовую орденскую звезду вручить со словами «Ваша звезда взошла, фельдмаршал!», парируя замечания своего фаворита Потемкина, что «Суворов — великий постник, и в сочельник до звезды есть не будет».
Несмотря на особую благосклонность императрицы, Суворову придворная и чиновничья атмосфера Петербурга была не по душе. Поэтому, как только заканчивались военные действия, он, немного понежившись в лучах собственной славы, начинал хандрить, был крайне раздражителен, его поведение изобиловало чудачествами. И, как результат, он то укреплял финскую границу и южные рубежи империи, завоеванные им же, то пребывал в опале.
В перерывах между русско-турецкими войнами в возрасте 45 лет по ультимативной просьбе отца он женился на В. П. Прозоровской, которая была моложе его более чем на 20 лет. К тому времени он уже был связанным узами более крепкими, чем брачные, с женщиной по имени Армия, свято веруя в то, что единственный его долг — это долг служения Отечеству, которому был безгранично предан.
Может поэтому, как будто оправдываясь за неудачный брак, сопровождающийся многочисленными семейными ссорами, изменой жены и даже публичным, правда, безрезультатным примирением в церкви, он изрек: «Меня родил отец, и я должен родить, чтобы отблагодарить отца за рождение». Неудачный брак был благословен небесами двумя детьми: дочерью Натальей — Суворочкой, которую отец обожал, и сыном Аркадием. По роковому стечению обстоятельств Аркадий в возрасте двадцати семи лет от роду в чине генерала погиб, утонув в том самом Рымнике, за победу на котором Суворов получил титул графа Рымникского.
Кроме военной службы, еще одним солнцем в жизни солдата-фельдмаршала была Суворочка. Но по мере взросления дочери их отношения все более охладевали. Замужество Суворочки, мужем которой стал родственник фаворита Екатерины II Зубов, развело их окончательно. Солнце, которое улыбалось глазами маленькой девочки и смеялось ее звонким смехом, закатилось. Из души уходило детство. Суворов сменил веселую игру в инфантильность на трагическое одиночество. Солнце его жизни клонилось к закату, приближалось к семидесятилетнему рубежу.
«Наука побеждать», или «три воинских искусства»
После смерти императрицы российский престол занял реакционер Павел. Его правление не просто совпало со сменой веков. Зарождалась новая эпоха, отслужившая панихиду просвещенной монархии и основной идее XVIII века, гласящей, что «человек — высшая ценность». Слова Павла о том, что «в России велик только тот, с кем говорит император, и только до тех пор, пока он с ним говорит», не были прихотью деспота, а в лапидарной форме выражали философию новой идеологии.
Установка Павла, что «солдат есть простой механизм, артикулом предусмотренный», и обустройство армии по прусскому образцу вызывали у Суворова возмущение и протест. Реформы Румянцева и Потемкина, сорокалетнее военное созидание самого Суворова — все активно искоренялось из русской армии. Фельдмаршал занял непримиримую позицию к «павловским затеям». Навсегда оставшись в «веке, которой закончился вместе с ним», Генерал Генералов, который «без имения получил себе имя. Судите — никому не равен», подал Павлу прошение об отставке, ссылаясь на «многие раны и увечья» и желание удалиться в монастырь. Но был уволен без прошения, сослан в маленькое имение и отдан под надзор. Впервые за всю свою военную жизнь он пребывал безучастным камнем на обочине дороги, где, по всем законам военного искусства, Европа боролась с Французской республикой. И даже не подозревал о том, что судьба готовила ему новые подвиги, победы и славу.
По просьбе Австрии и Англии Павел возвратил Суворову чин фельдмаршала и повелевал своим рескриптом «взять команду на себя австро-русской армией». Победоносные Итальянский и Швейцарский походы увенчали семидесятилетнего полководца новыми лаврами славы. Император Павел пожаловал ему титул князя Италийского и звание генералиссимуса, приказал поставить памятник в Петербурге.
С окончанием войны иссяк главный жизненный импульс солдата-фельдмаршала. Да и годы брали свое. Государь, настойчиво приглашая в Петербург, готовил ему торжественную встречу. В Зимнем дворце была отведена квартира, в Гатчине ждал флигель-адъютант с письмом от императора. Планировалось выслать придворные кареты до Нарвы; по обеим сторонам улицы выстроить шпалерами войска и встречать генералиссимуса барабанным боем, криками «ура», пушечной пальбой и колокольным звоном.
Но вместо триумфа — неожиданная отмена торжеств и опала. Суворов запутался в лабиринтах придворных интриг и пал жертвою завистников и льстецов. «Бежа гонениев, я пристань разорял», — сокрушался изможденный походами и войнами полководец. Скорее всего, его обвинили в причастности к военному заговору, к которому Суворов, говоривший «потомство мое прошу брать мой пример… до издыхания быть верным Отечеству», не имел да и не мог иметь никакого отношения. Для него понятие патриотизма противостояло идее внутренних гражданских конфликтов. Это было чувство объединяющее, а не разъединяющее. Суворов мог раздражаться на Потемкина и даже Екатерину, открыто фрондировать перед Павлом, но никогда не отрицал систему. Идея изменения политического порядка была несовместима с чувством патриотизма, а устранение Павла ценою «крови граждан» противоречило его убеждениям солдата Отечества и человека долга. Будучи человеком долга и безгранично любящим Отечество, он никогда не обсуждал приказы, а исполнял их. Таким он был всегда: выигрывая баталии или усмиряя Пугачева, удерживая в повиновении непокорных крымских татар и киргизов в Астрахани или подавляя национально-освободительное движение в Польше, триумфально шествуя или пребывая в опале.
На такой штурм, как измаильский, можно пускаться один раз в жизни. А. В. СУВОРОВ
В ходе второй русско-турецкой войны Суворов одерживает блестящие победы при Кинбурне и под Очаковым, где наголову разбивает численно превосходящую турецкую армию. Но для полного успеха в войне нужно было взять крепость Измаил. Укрепленная под руководством французских и немецких инженеров, она считалась неприступною.
Суворов получил приказ Потемкина поспешить к Измаилу и принять начальство над осадным корпусом. Военная история не знала прецедентов, когда бы подготовка такого грандиозного предприятия заняла так мало времени и вместе с тем была настолько тщательно продумана и систематична. Суворов был постоянно среди солдат, вдохновлял их и обучал технике штурма. На военном совете он заявил: «Я решился овладеть этой крепостью или погибнуть под ее стенами». Затем, перецеловав всех, Суворов сказал: «Сегодня молиться, завтра учиться, послезавтра — победа либо славная смерть».
Перед штурмом Суворов послал следующую записку в Измаил: «Сераскиру, старшинам и всему обществу! Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышление — воля; первый мой выстрел — уже неволя; штурм — смерть. Что ставлю вам на размышление». Турки отвечали: «Скорее Дунай остановится в своем течении, и небо упадет на землю, чем сдастся Измаил». Дунай не остановился в своем течении, и небо не упало на землю. А Измаил, штурм которого отличался особым упорством и яростью турок, был взят. Доложить о блестящей победе Суворов, который «в этот день превосходил Тимура и, пожалуй, Чингисхана», лично отправился к главнокомандующему Потемкину. «Чем я могу наградить ваши заслуги, граф Александр Васильевич?» — вопрошал обрадованный Потемкин. «Ничем, князь. Я не купец и не торговаться приехал. Кроме Бога и государыни, никто меня наградить не может», — строптиво ответил победитель. По окончании войны Потемкин был осыпан почестями, милостями и наградами. И хотя победителей не судят, Суворов остался в тени.
Взятие Измаила стало ключевым событием в освоении южных земель Российской империи. Сегодня Измаил — город славы военного гения А. В. Суворова, крупный порт на Дунае, промышленный и культурный центр юга Украины. В Измаиле создан исторический музей А. В. Суворова — один из пяти, действующих на постсоветском пространстве, и второй по значимости после музея в Петербурге. Символично, что музей находится в старинном особняке, в прошлом принадлежавшем городскому голове И. И. Авраамову, управлявшему городом с 1909 по 1911 годы. Это он выступил инициатором увековечения памяти Суворова в Измаиле и установке ему памятника. Одним из отделов музея является диорама «Штурм крепости Измаил». Она расположена в самом старом здании города — турецкой мечети конца XVI столетия. Благодарные потомки свято чтят память победоносного фельдмаршала. В Измаиле регулярно проводятся суворовские чтения и конференции. Ко Дню города организовываются конкурсы и выставки, посвященные А. В. Суворову и «Измаильской виктории».
Северны громы во гробе лежат… М. ДЕРЖАВИН
Рядовой Семеновского полка Суворов стоял на часах в Петергофе у Монплезира. Проходившая мимо государыня Елизавета Петровна, узнав, кто часовой, хотела дать ему серебряный рубль. Но юноша сказал, что караульный устав запрещает часовому брать деньги. «Молодец! Знаешь службу, — похвалила государыня. — Я положу рубль на земле, возьмешь, когда сменишься». Эта монета была с ним всегда. Именно ее сжимали крепкие, но уже без признаков жизни, пальцы генералиссимуса Суворова, скончавшегося в доме родственника — графа Хвостова.
Его прах покоится в Александро-Невской лавре. На надгробной плите высечена, как и завещал фельдмаршал, краткая надпись «Здесь лежит Суворов», человек, ценивший превыше всего не чины, не ордена, а свою неповторимую личность. Да и не нуждалась личность великого русского полководца ни в эпитетах, ни в словесных хитросплетениях. Не нуждается и сегодня…
|
| Категория: ЛЮДИ И СУДЬБЫ | Добавил: qreter |
| Просмотров: 307 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 0.0/0 |
|
|
| ПОИСК ПО САЙТУ |
|
ВНИМАНИЕ!!!
НАСТОЯТЕЛЬНО рекомендуем Вам воспользоваться функцией "ПОИСК ПО САЙТУ", для отображения и поиска необходимого и интересующего Вас материала |
|
| НОВОСТИ САЙТА!!! |
|
|
|
