| Меню сайта |
|
|
 |
|
Огренич Николай Леонидович
| 02.04.2017, 07:34 |
В кабинете ректора Одесской консерватории им. Неждановой, народного артиста Украины Николая Леонидовича Огренича, висят фотопортреты Чайковского, Римского-Корсакова, Направника с автографами, оставленными ими во время пребывания в Одессе. Арии из опер этих композиторов - в репертуаре одного из лучших драматических теноров мира. Вершина его творчества - ариозо Германа. Огренич, как никто другой, проник в суть этого многогранного, противоречивого образа. Героя повести "Пиковая дама", а не либретто Модеста Ильича. Можно сказать, что искусство нашего замечательного земляка конгениально и музыке Чайковского, и слову Пушкина.
Ариозо Германа прозвучало в день, когда Одесса чествовала Николая Огренича, отметившего свое шестидесятилетие. Мы беседовали с ним спустя несколько дней. Следует отметить, что кабинет ректора одной из самых прославленных в мире консерваторий отличается скромностью обстановки - ни в какое сравнение с хоромами иных вузовских руководителей... Лишь музыкальный центр и компьютер прибавились здесь - они необходимы Николаю Леонидовичу для работы. Нужно ли вновь говорить, что Огренича любят и уважают коллеги, сотрудники, ученики? Это особенно проявилось в дни его тяжелого недуга, который, к счастью, преодолен. И во многом - с помощью друзей - и одесситов, и жителей дальнего зарубежья.
Консерватория - вторая семья Огренича, где он реализует свои лучшие человеческие качества, почерпнутые у родителей, братьев и, особенно, у сестры Валентины. Старшая среди семерых детей, она вынянчила братьев. Первые песни маленький Коля услышал от нее - обладательницы великолепного сопрано.
Он родился в 1937 году.
- Даже сегодня мороз дерет по коже... - говорит Николай Леонидович, - Конечно, я того времени не помню. Но даже 20 лет спустя, в 1957 году, в нашей семье, всю жизнь проведшей в деревне Ивановке, о Сталине, Ежове, Берии говорили шепотом. Для этого у родите лей были все основания. В 1941 году, в бою под Севастополем, мой отец, Леонид Савельевич, был ранен и контужен. Очнулся в плену. Попал в фашистский концлагерь в Норвегии. Освободили английские войска. Я помню, как он вернулся в Ивановку. Как мы были счастливы, как иные соседи косо поглядывали в нашу сторону: людоедская сталинская логика ставила пленных, прошедших ад войны, вне закона. Позже, когда стал выезжать на зарубежные гастроли, то подробно указывал эти обстоятельства в анкетах. То, что отца освободили англичане, настораживало компетентных товарищей...
О феномене Огренича написано и рассказано много. Стоит особо подчеркнуть, что он, словно ледокол, проторил путь на лучшие сцены мира своим товарищам - ученикам Ольги Николаевны Благовидовой, заставил авторитетнейших специалистов с восторгом говорить об одесской вокальной школе.
В 1970 году он стал лауреатом первой премии конкурса имени Чайковского, пленив сердца не только искушенной публики, но и членов жюри, среди которых были звезды - Мария Калас и Тито Руффо.
Сегодня Николай Леонидович, пожалуй, впервые делится обстоятельствами, при которых состоялся его триумф. Оказывается,
на роль абсолютного победителя планировался некий московский тенор, которому покровительствовала председатель жюри - превосходная певица, но слабая женщина... Лишь настойчивость Калас и Руффо, пригрозивших покинуть конкурс, если тенор из Одессы не получит первого места, поставила все на свои места.
...Огренич покорил многие оперные и концертные сцены. Он вошел в историю мирового вокального искусства. И еще одна тайна, которой Огренич делится с нами спустя много лет. Однажды в Нью-Йорке видный импресарио предложил ему остаться в США, не возвращаться на родину и назвал в качества аванса сумму, которая и сегодня - в век больших чисел - звучит фантастически...
Но он предпочел свою Ивановку - в ней Николай Ильич видит и большую и малую родину, и свою семью, и свое искусство. Что же помогло деревенскому пареньку - голосистому, как и все Огреничи, достичь столь многого в искусстве. - Голос достается от Бога, - говорит Огренич, - его не купишь, не получишь по блату. Но одного голоса мало. Вокалист состоится лишь в том случае, если осознает свою ответственность перед тем высоким инструментом (а в ряде случаев его можно сравнить со скрипкой Страдивари), который ему дарован. Нужна и уверенность в себе, осознание себя личностью. Говорят, для того, чтобы стать гением, нужно сначала убедить в этом себя, а затем - других.
Не секрет, что вокалисты, особенно тенора, - люди, как бы это сказать помягче, сконцентрированные на своем "я", на своем голосе, ревниво относящиеся к успеху других. В общем, скорее индивидуалисты, чем "общественники". Огренич - разительное исключение. О н - теплый, неравнодушный, "спiвчуваючий" человек. И это особенно явственно проявилось в годы его ректорства и преподавательской деятельности.
И люди отвечают Николаю Огреничу любовью на любовь, преданностью на преданность. И все это выплеснулось на юбилейных торжествах, ставших одним из самых ярких и неординарных событий в культурной жизни Одессы. Естественно, что певца величали пением - и коллеги (по театру и консерватории), и ученики. Надо было видеть, как внимал этому Огренич! Его губы шевелились, повторяли слова, горло трепетало под наплывом мелодий. Ему так хотелось петь!
Перечитал эти строки и понял: в них многовато пафоса. И это наверняка придется не по душе Николаю Огреничу - одному из самых ироничных и остроумных одесситов. Но раз в 60 лет, уверен, высокая торжественность уместна.
ПОВЕСТЬ О НАСТОЯЩЕМ ЧЕЛОВЕКЕ
(в воспоминаниях его коллег, сподвижников и учеников)
В декабре 2007 года Одесса отмечала семидесятилетие - Николая Леонидовича ОГРЕНИЧА (08.12.1937-12.04.2000).
Этому событию были посвящены конференция и концерт в консерватории, ректором которой он был, большой концерт в Национальном академическом одесском театре оперы и балета, отклики в прессе. Мне показалось, что самым правильным будет дать слово тем, кто близко знал, любил и ценил Николая Леонидовича.
Народная артистка Украины, профессор, академик Галина Поливанова:
- Николай Леонидович - необыкновенная творческая индивидуальность. Он стал победителем на конкурсе Чайковского, в соревновании с такими певцами, как Пьявко, Нестеренко, Соткилава. Эта победа имела огромное значение для признания одесской вокальной школы. Голос у него был неповторимого тембра, узнаваемый голос. Он, когда пел, о технике исполнения не думал. Он говорил со слушателем душой. А душа у Николая Леонидовича была необыкновенная. В ней сочетались мудрость и любовь к людям, любовь к профессии. Будучи тяжело больным, он не пропускал ни одного дня работы. Когда Николай Леонидович поднимался по лестнице в консерваторию, выпрямив спину, догадаться о том, как ему трудно, было невозможно. Но я понимала, что он превозмогал свое состояние. И я знала: раз Огренич пришел, значит, все будет в порядке..
А как он обожал свою жену Светочку, как любил детей, внуков! Трудно говорить о нем в прошедшем времени. Он навечно жив в наших сердцах.
Народный артист Украины, профессор Анатолий Дуда.
- Николай Леонидович был личностью уникальной, удивительно мудрым человеком. Его мудрость проявлялась во всем, в том числе и в его исполнении. Он мудро управлял своим удивительным голосом, умел в своей певческой деятельности использовать все лучшее, что было в нем. Неудивительно, что приняв участие в 1970 году в конкурсе Чайковского, он получил золотую медаль. Я бы сказал, что мудрость Николая Леонидовича была народной. А она всегда добрая и справедливая. Отсюда его доступность в отношениях с людьми, с друзьями, коллегами, с теми, кто был выше по положению, и с теми, кто стоял ниже. Он никогда ни перед кем не уничижался и не возвышался. Это шло и от природной доброжелательности, и от уважения к профессии. Какого бы возраста ни был музыкант, певец, если он был профессионалом, служил профессии, то для Николая Леонидовича он был другом и братом. Он радовался чужим успехам и достижениям. Восклицал: "Вот это талант!". Благодаря этому он был потрясающим ректором с высоким уровнем культуры руководства. Как он подбирал кадры! Какая у него была интуиция на талантливых, преданных искусству людей! Он сразу чувствовал, если перед ним был стоящий человек. Его замечательной чертой было доверие к людям.
Хотя формально я не был учеником Николая Леонидовича, я многому у него научился, потому что, когда рядом певец такого масштаба, то что-то в тебя входит.
Николай Леонидович был не только блестящим певцом. Он был замечательным актером. Наполненность его партий-ролей в "Хованщине", в "Пиковой даме", в партии Бориса, в "Трубадуре", в "Семене Котко" Прокофьева была просто удивительной. Он отдавал всего себя. Он был не просто звездой. Он был Личностью с большой буквы.
Народный артист Украины, главный дирижер Национального академического одесского оперного театра Ярема Скибинский:
- С Николаем Леонидовичем Огреничем мы познакомились на конкурсе имени Лысенко. Там началась наша творческая дружба. Мы были членами жюри. Я видел, как он объективно оценивает, не взирая ни на что. Какие у него интересные, глубокие критерии. Это все было на очень высоком музыкантском уровне. Волею случая я оказался в Одессе на посту главного дирижера Оперного театра, а Огренич в это время был ректором консерватории, и дружба продолжилась. Огренич был уникальным человеком. К нему можно было в любое время придти посоветоваться.
Для меня возможность услышать его совет имела большое значение. Он мог сказать два-три слова, и это всегда было в точку. Я уже не говорю о его глубокой человеческой порядочности. В том, что наша вокальная школа признана в СНГ и во всем мире, есть и его заслуга как ректора. Огренич был большой творческой личностью. Большим педагогом и певцом. Когда я приехал в Одессу, Огренич уже в театре не пел. Но я слышал его потрясающие записи. Он как-то подарил мне две свои кассеты. Природа была к нему щедра. Удивительный голос и такой же ум. А доброта, желание помочь людям. К нему все ходили за помощью. Он всем помогал безвозмездно и бескорыстно. Я счастлив, что был знаком с ним.
Заслуженная артистка Украины, профессор Алиса Джамагорцян:
- Мы с Николаем Огреничем, практически, вместе учились. Я была старше на курс, потому что у него за плечами были армия и музучилище. Но мы оба учились у профессора Благовидовой, и я присутствовала на его уроках. Потом мы вместе ездили на конкурс имени Глинки, где Николай Огренич получил диплом. Когда Огренич пришел в Оперный театр, мы с ним много пели в концертах. Огренич был моим партнером в ряде спектаклей. Мы пели в "Иоланте". В "Онегине" я была Ольгой, а он Ленским. В "Кармен" - он пел Хозе. Огренич был замечательным партнером, теплым, искренним, очень темпераментным. Хотя он вводился в спектакли, в которых я уже пела, но его не надо было за собой водить. Он был удивительно органичен. В спектакли входил быстро. Последней его партией в Опере была партия Оттавио в "Дон Жуане". Сохранилось много записей Николая Огренича с оркестром. Он записывался на фирме "Мелодия".
Заслуженный артист Украины Эмиль Силин:
- Я впервые услышал Колю, когда он пришел прослушиваться в наш Театр музкомедии к дирижеру Кильбергу. В те годы Огренич учился в музучилище и пробовался в хор. Его не взяли! Мы удивлялись: такой ведь хороший голос. И услышали: "Хороший голос, хороший голос, а морда?..". Действительно, Коля тогда был не очень красивым. Потом он еще несколько раз пробовался, и его наконец взяли в театр. Вскоре ему давали уже партии. В основном те, где нужен был хороший голос. Помню первый его спектакль по пьесе Юрия Дынова "Веселые истории". Там был такой эпизод. Крупник признавался в любви молодой героине. Но пел за него Коля, прятавшийся за ним под его мантией. Крупник жестикулировал и только открывал рот, а Коля пел. Пел очень хорошо. Коля был неординарным парнем, тогда это был деревенский мальчик со специфической внешностью, но талантливый. Помню, он рассказывал, как работал в своей Ивановке на тракторе. Вскоре он освоился в театре. Коля оказался хорошим, искренним актером. И его некрасивость куда-то ушла. У него было обаяние, и он хорошо смотрелся. А когда пел, то казался просто очень красивым. Коля обладал потрясающим природным чувством юмора. И в ролях он придумывал что-то забавное. В спектакле "Ночь в Венеции" ему нужно было пройти сцену по диагонали. Он придумал себе уморительную походку - вперед одновременно шли правая рука и нога, а затем левая рука и нога. О нем можно много говорить. Он был очень порядочным, добрым, отзывчивым человеком, не забывал старых друзей, приятелей.
Актриса и режиссер, заслуженная артистка Украины Галина Жадушкина:
- На мой взгляд, Коля был эксклюзивным человеком, "штучным товаром". Такие люди редко рождаются и остаются надолго в памяти людей. Не помню я в этом человеке даже капли зависти, злобы, отрицания кого-то и чего-то. Фраза "гений и злодейство не совместны" относится к нему. Он представлял редкое сочетание таланта и доброты, какого-то необыкновенного света и великолепного чувства юмора. У него было одно совершено потрясающее качество - одинаковое отношение ко всем людям, и к подчиненным, и к вышестоящим. Поражало, как он находил общий язык с руководящим партийными органами. Не угодничал, не лебезил, а начальство его любило. Благодаря этому он многое мог сделать и делал для людей. Особенно тесно мы не дружили. Но встречаться с ним всегда было радостно.
Когда я пришла в Музкомедию, Коля уже там работал. И меня, молодую актрису, поразило, что человек такой негероической внешности играет героев. Но когда он запел - это был мюзикл "Мой безумный брат", - весь театр завибрировал. Все заполнилось каким-то необыкновенным звуком, божественным голосом. Все ушло. О чем уже можно было тут думать, о какой героической внешности! Так же он пел партию Фреди в "Моей прекрасной леди". Помните, "Здесь в вечерний час..."? Когда он это пел, весь спектакль останавливался. Публика, что называется, рыдала. А потом он мне вообще стал казаться красавцем. Эти голубые глаза с искорками иронии, эта приветливость - и есть красота. Я не могу даже сказать, каким он был актером. Потому что, когда он с таким чувством, с таким наполнением, с таким ощущением любви, музыкального материала пел, все остальное уходило на второй план. В первую очередь, он был певцом, а не актером, хотя у Ошеровского научился многому. Он был настоящим оперным певцом и настоящим человеком, умнейшим, остроумнейшим, легким, добрым, эпитеты можно продолжать и продолжать. О нем осталась светлая память, потому что он сам излучал свет. Сейчас таких людей почти и не встретить.
Лауреат Международных конкурсов Руслан Зиневич:
- Я и моя жена, Алена Кистенева, были учениками Николая Леонидовича. Мы начинали у Эльвиры Васильевны Летягиной, а когда она уехала, он взял нас к себе. Он никогда не учил только профессии. Он учил быть самим собой, учил, каким должен быть человек и мужчина. Учил своим примером отношения к людям, к семье, к родителям, к профессии, учил всем своим способом жизни. На его уроках всегда царило хорошее настроение, он держал себя с учениками, как старший товарищ. Просто говорил, показывал, объяснял, как сделать, как лучше спеть. Бывало, после академического концерта, когда ты получил от всех кучу комплиментов, ждешь реакции Николая Леонидовича. Он молчит. Потом заходишь в класс, и по тому, как он молча сидит и потирает коленку, была у него такая привычка, понимаешь, что сейчас начнется "разбор полетов". Но, унизительных замечаний никогда не делал.
Николай Леонидович очень осторожно подходил ко мне и Алене. Мы ведь попали к нему после школы Летягиной. Особенно к Алене. Она была у него единственной вокалисткой, и он говорил, что боится того, что он, тенор, своими советами ей, сопрано, может навредить, все же голосовой аппарат разный. Но он учил вкладывать душу. Приведу такой пример. Как-то мне пришлось взять с собой на урок мою полуторагодовалую дочку Лизочку, кстати, его крестницу. Я пел арию Рудольфа из Богемы. Лизочка мешала. Чтобы она утихомирилась, я стал петь, обращаясь к ней, к моей малышке. Когда я окончил арию, Николай Леонидович сказал: "Запомни, как ты пел сегодня, вот с этим чувством пой всегда".
Николай Леонидович помогал людям. Первое, что он сделал, став ректором консерватории, - "выбил" звание Людмиле Наумовне Гинзбург. Он помогал любому, к нему приходили с разными просьбами, и если обещал, никогда не забывал обещанного, но нас учил, что надо уметь, если нужно, сказать "нет". Как-то он сказал, что руководствуется в жизни тем, что говорила его мама: "Робы, сынку, людям добро, и воно тоби возвернеться". И люди его любили. Любили за доброту, за необыкновенный юмор.
Певец, хормейстер, дирижер Валерий Регрут:
- Я был последним учеником Николая Леонидовича. Пришел к нему на 4-й курс. Занятий у нас, к сожалению, было немного, он уже очень болел. Но и за эти немногие занятия он много мне дал. Во время занятий он обычно молчал, слушал, а потом двумя-тремя словами направлял на нужный путь. Он был Великий (с большой буквы) педагог. Когда встал вопрос, какой репертуар больше подходит к моему голосу, Николай Леонидович сказал: "Пой своим голосом, пой так, как тебе удобно, а время покажет, что для тебя лучше". Он был прав.
Общаться с Николаем Леонидовичем было необыкновенно легко. Невозможно забыть общение с ним в домашнем кругу. Он всех нас собирал, устраивал чаепития. Он был большим и одновременно очень близким человеком. Как ректор он решал все вопросы на очень высоком уровне. Помогал и сотрудникам, и студентам.
Концертмейстер Ольга Александровна Филатова:
- Я начала работать с Николаем Леонидовичем после отъезда в Германию его аккомпаниатора Ирины Георгиевны Татур. Работа с Николаем Леонидовичем - это было счастье, пришедшее откуда-то свыше. Он был Великим педагогом. Он много уделял внимания технике, но все задачи предлагал решать через внутреннее состояние. Помню, как Алена Кистенева должна была петь "Аллилуйю" на госэкзамене. Она очень волновалась. Тем более, что была тогда беременна. Николай Леонидович приехал на экзамен из больницы. Он сказал Алене: "Аленушка, обратись к Богу, прославляй, благодари его за счастье, что носишь дитя. Не надо бояться техники, Он сделает так, что ты будешь над ней". И Алена спела замечательно.
Помню, мы с Русланом готовили арию Богуна из "Богдана Хмельницкого" Данькевича. Что-то не получалось. И тут Николай Леонидович сам запел арию. Какое у него стало одухотворенное лицо! От него исходил свет. Этот свет шел откуда-то изнутри. Этого исполнения мне никогда не забыть. И еще. Руслан Зиневич готовил арию Рудольфа. В этой арии ему впервые предстояло взять верхнее "до". У него что-то не получалось. Перед нотой он зажимался. И тогда он задал Руслану вопрос: "Сколько людей живет на земле? Миллиарды. А сколько из них имеют певческие голоса? Сотни тысяч. И сколько среди них теноров? Всего тысяча. А тебе повезло. У тебя тенор. И есть у тебя эта нота. Ты только отпусти ее". И Руслан взял это "до".
Он никогда не ругал своих студентов. На концертах поддерживал. А потом приглашал всех к себе. Светлана Антоновна накрывала стол. Первый тост - просто: "Здравствуйте!". А потом по часовой стрелке разбирал исполнение каждого. Он говорил: "За вас, ребята, но помните, Бог одарил вас голосом, но нужно трудиться.
Это был широкий, щедрый человек. Все его любили. Я хочу привести один из примеров широты его натуры. В Карловых Варах проходил конкурс. Огренич был членом жюри. Осматривая Карловы Вары, группа наших участников спустилась в метро, мы взяли билеты, но не прокомпостировали их. На выходе нас задержали и отправили в полицейский участок. Нужно было заплатить штраф, намного превышающий цену билетов. Николай Леонидович заплатил за всех: И сколько потом мы ни пытались, обменяв деньги, вернуть ему наш долг, он не взял ни у кого:
"У вас, ребята, денег и так немного, а у меня есть".
|
| Категория: ЛЮДИ И СУДЬБЫ | Добавил: qreter |
| Просмотров: 364 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 0.0/0 |
|
|
| ПОИСК ПО САЙТУ |
|
ВНИМАНИЕ!!!
НАСТОЯТЕЛЬНО рекомендуем Вам воспользоваться функцией "ПОИСК ПО САЙТУ", для отображения и поиска необходимого и интересующего Вас материала |
|
| НОВОСТИ САЙТА!!! |
|
|
|
