| Меню сайта |
|
|
 |
|
Гинзбург Людмила Наумовна
| 17.03.2017, 06:42 |
Людмила Наумовна Гинзбург была выдающейся пианисткой и педагогом. Слава ее уже давно перешагнула пределы Одессы. Ее игрой восхищались слушатели в Финляндии, Франции, Германии.
На протяжении полувека Гинзбург была живой легендой Одессы…
Она часто рассказывала, какие у нее были прекрасные родители.
Они никогда не внушали ей с сестрой, что они станут какими-то особенными, знаменитыми людьми, но старались дать дочерям превосходное образование. Музыке в детстве Людмила Наумовна училась частным образом, свободно говорила по-французски. В консерватории ей повезло с педагогом - Марией Митрофановной Старковой. Людмила Наумовна рассказывала, что Старкова была талантливым педагогом, обладала большим обаянием, умела увлечь, и она с удовольствием у нее занималась. Л. Н. Гинзбург часто вспоминала певца Селявина, профессора консерватории, который воспитал в ней трепетное отношение к искусству певцов. Она аккомпанировала ему и его ученикам.
Людмиле Наумовне повезло, что однажды в Одессу приехал профессор Генрих Густавович Нейгауз. Он не только играл концерты в филармонии, но и дал открытый урок в консерватории. Старкова предложила Гинзбург сыграть во время этого урока. Урок продолжался 4 часа. И какой урок! Именно тогда Людмила Наумовна решила учиться у Нейгауза в аспирантуре. И добилась этого. Когда она заканчивала аспирантуру в Московской консерватории, Генрих Густавович предложил ей сыграть
2-й концерт Прокофьева. Он собирался сам ей аккомпанировать, но незадолго до концерта сказал: "Я вижу не очень хорошо, а тут очень
трудная партия оркестра, попросите Славу Рихтера, чтобы он вам проаккомпанировал". Она обратилась к Рихтеру и тот сразу же согласился. Выступление прошло успешно.
…Надо сказать, что перед каждым концертом Людмила Наумовна забывала обо всем и несколько дней подряд не отходила от рояля. В такие дни приходить к ней в гости и даже звонить категорически запрещалось. Табу это никогда не нарушалось ее близкими, учениками, сослуживцами.
Мне всегда казалось, что главная любовь ее жизни - рояль. Она любила сидеть, ведя беседу, и в консерваторском классе и дома обязательно возле рояля. Часто свои рассказы о жизни, творчестве талантливых одесских музыкантах - друзьях ее юности - она прерывала игрой на рояле, при этом, улыбаясь, говорила: "Музыка всегда убедительней слов. Давайте сделаем паузу в разговоре. Послушаем Шопена. У него были соперники, но он на них, как мне кажется, не обращал никакого внимания". Она любила повторять: "Слова отступают перед черно-белыми клавишами".
Подходя к роялю на сцене, она не сразу начинала игру, выдерживала короткую паузу. Играла всегда блестяще, одухотворенно, вызывая восторг своих почитателей. После одного из ее сольных концертов доктор искусствоведения, профессор Александр Ровенко сказал мне:
"Понимает ли Людмила Наумовна, как она талантлива? И как блекнут
рядом с нею многие наши музыканты, имеющие звания народных и заслуженных артистов. У большинства из них концерты блеклые,
а у нее звучит (и как звучит!) каждая нота. Поэтому писать рецензии
на ее концерты неимоверно трудно…"
Она не стала народной артисткой Украины, и о ней ничего не написано
в Музыкальной энциклопедии. И музыковедческие журналы в Москве и Киеве не баловали ее ни творческими портретами, ни рецензиями на сольные концерты. Живя и работая в Москве или Киеве, она бы наверняка прославилась, ведь ее исполнительским мастерством восхищались
Э. Гилельс, Я. Зак, Г. Нейгауз - выдающиеся музыканты. В Москве она общалась не только с ними, но и с прекрасными профессорами -
С. Фейнбергом, К. Игумновым, А. Гольденвейзером. Но Одесса ничего не сделала, чтобы исполнительский талант Людмилы Наумовны прогремел в Киеве, Москве, Санкт-Петербурге. Однажды она сказала мне:
"У меня были и есть талантливые ученики и талантливые слушатели в Одессе, так что счастьем я не обделена". Все это так, но она была достойна большего - всесоюзной известности. Я до сих пор помню ее грустный голос, читающий начало стихотворения Давида Самойлова:
О, краткое очарованье
Плывущих мимо кораблей!
А после разочарованье
От бронзы бывших королей…
Разочарований в ее жизни хватало, но все-таки светлых дней было больше. Она часто повторяла: "Хватит о грустном! От всех неприятностей меня спасают Лист, Шопен, Бетховен и Прокофьев. А еще воспоминания о днях, проведенных рядом с Нейгаузом". И вновь цитировала Давида Самойлова: "Вся наша жизнь - самосож-женье…" После каждого концерта
Л. Н. Гинзбург сотни людей готовы были приобрести записи ее выступлений, но их не было.
Ее единственный компакт-диск выпущен не в Украине, а в Финляндии. Запись всего лишь одного концерта, а ведь у нее их были десятки. И каких концертов!.. Она вдохновенно играла не только Шопена, Листа, Бетховена, Прокофьева, но и одесских композиторов. Именно ее игра в свое время помогла молодому Александру Красотову стать членом Союза композиторов СССР. "Я с радостью, - рассказывала она, - поехала в Киев, чтобы помочь Александру Александровичу, мне понравилась его фортепьянная музыка".
Сотням ее почитателей было понятно, что Одесса с Людмилой Наумовной Гинзбург поступила несправедливо. Совсем не соразмерно
ее таланту выдающейся пианистки. Да и звание заслуженной артистки Украины она получила поздно, а следующего звания она так и
не дождалась.
…Как я познакомился с Людмилой Наумовной и когда это произошло?
Моя жена - пианистка и композитор Людмила Самодаева - была одной из любимых ее студенток, а потом пять лет - ее ассистенткой в консерватории. Жена познакомила нас в конце 1974 года. И тогда же Людмила Наумовна пригласила нас к себе домой.
А теперь позвольте мне поменять местами две последние цифры: получится год 1947. В тот год Людмила Наумовна Гинзбург покинула Москву. А ведь она работала в Московской консерватории ассистенткой самого Генриха Густавовича Нейгауза, блестящего пианиста и педагога. Почему-то Людмила Наумовна никогда не жалела о своем выборе. "Понимаете, - говорила она нам с женой, - в Одессе жили мои самые близкие люди - родители и сестра. Я безумно скучала за ними. Тем более, что тот год был не самым лучшим в моей жизни…" Я не знаю, назвала ли она главную причину или нет? И все-таки мне кажется, что не только из-за родителей и сестры Людмила Наумовна вернулась в Одессу. Нарочито забыв, что выдающиеся музыканты-исполнители проявить себя могут только в столице? Тема "Гинзбург и Одесса" требует специального исследования. К тому же к этой теме пишущий должен подойти с предельной осторожностью и заинтересованностью. Почему было столько преград на творческом пути замечательной пианистки? Людмила Наумовна Гинзбург играла всегда великолепно. Одним из самых ее любимых композиторов был Прокофьев, музыку которого многие музыковеды называют солнечной. Но и у самой Гинзбург восприятие мира было чисто прокофьевским - неиссякаемое жизнелюбие и ясное, гармоничное восприятие мира. Именно Прокофьеву в альбом записал Маяковский отрывок из своей великой поэмы "Облако в штанах":
От вас,
которые влюбленностью мокли,
от которых
в столетия слеза лилась,
уйду я,
солнце моноклем
вставлю в широко растопыренный глаз.
Теперь мне кажется, что у нее в глазах почти всегда было солнце. Она была щедрой к людям: помогала, чем могла, и ничего взамен не требовала.
О несправедливостях судьбы забывала быстро. Несколько раз в наших беседах приводила высказывание Бетховена: "Для человека с талантом и любовью к труду не существует преград". А мне вспомнилось еще одно высказывание великого композитора: "Высшим отличием человека является упорство в преодолении самых жестоких препятствий".
В ее гостиной висел фотопортрет Шопена. Отнюдь не парад-ный. Грустное лицо изгоя, а не великого композитора. Сейчас он висит в нашей комнате - его моей жене подарил племянник Людмилы Наумовны - Виктор Литовченко. Сама Людмила Наумовна всегда восхищалась Шопеном, он был одним из ее любимых композиторов. Несколько раз она перечитывала роман Ярослава Ивашкевича "Шопен". В одной из своих статей Ивашкевич задал вопрос: "В чем состоит величие Шопена?" И сам на него ответил: "Прежде всего это необыкновенная верность Шопена самому себе. Ни малейшего компромисса, ни малейшей уступки в угоду публике, ее вкусам. Шопен всегда писал то, что подсказывал ему его темперамент и его понимание задач искусства". Как и ее кумир, Людмила Наумовна Гинзбург всю жизнь не допускала в своей исполнительской и педагогической деятельности никаких компромиссов. И никто не мог ее упрекнуть в желании угодить публике, пришедшей на концерт.
Л. Самодаевой повезло: она не только училась в консерватории в классе Гинзбург, но и, повторюсь, работала ее ассистенткой. "Людмила Наумовна, - вспоминает Л. С., - часто повторяла своим ученикам: "Какие мы с вами счастливые люди, ведь у нас такая профессия, что мы каждый день общаемся с такой невероятной красотой". В 1947 году Л. Н. Гинзбург дали отнюдь не самых блестящих студентов, но все ее ученики окончили консерваторию в числе лучших. Мне она говорила: "На самом деле нет реальнее мира, чем мир искусства". Позже я об этом же читал у
Пруста, Флобера, Моруа.
Полвека вся Одесса знала, что в консерватории работает выдающийся музыкант - Людмила Наумовна Гинзбург. А сама она со всеми своими коллегами, студентами, многочисленными почитателями была удивительно проста и скромна.
…До конца жизни у Людмилы Наумовны была феноменальная музыкальная память. Ее игре, наряду с мощью, была присуща удивительная легкость.
Я не музыковед и всегда был на ее концертах всего лишь восторженным слушателем, поэтому позвольте процитировать слова профессора Одесской музыкальной академии Г. Вирановского: "Лучшие черты пианизма Л. Н. Гинзбург: органичность и удивительная свобода владения инструментом, который во всех, в том числе и самых сложных для исполнения эпизодах не терял певучести тона, выразительной отчетливости в донесении текста со всеми задуманными исполнительскими нюансами и штрихами…"
Людмила Наумовна беспокоилась о близких ей людях и своих учениках. Вот и Люде, когда она ездила прослушиваться в Московскую консерваторию, мечтая получить еще одно образование - композиторское, написала рекомендательное письмо композитору Сергею Баласаняну. Мне она часто звонила, когда жена уехала на четыре месяца на гастроли в Мексику, потом в Польшу и Германию. Советовала шутливо: "Можно хандрить и скучать, но помните, что и Люда без вас скучает, так что выше нос…" Как могла, опекала самого талантливого своего ученика - Сергея Терентьева. Часто звонила в Москву, когда узнавала о болезнях блестящих пианистов-одесситов Якова Зака или Эмиля Гилельса. О Гилельсе она оставила воспоминания, вот отрывок из них: "Он любил свой родной город. Побывав впервые в Париже, он говорил мне, что с особой остротой там почувствовал, как хороша Одесса, и он счастлив, что в детстве и юности был окружен красотой природы и архитектуры Одессы, южным воздухом, напоенным поэзией, музыкой и добрыми людьми, которые окрыляли его, горячо и искренне поддерживали в нем веру в себя, помогали во всем. Со многими старыми одесскими друзьями он постоянно поддерживал связь.
В частности, со мной сохранялись простые, доверительные отношения всю жизнь: и тогда, когда я жила в Москве - училась в аспирантуре и немного помогала ему в педагогической работе, аккомпонировала концерты Прокофьева, Брамса дома, когда он их учил; и в годы войны, когда я, живя в Москве, работала в Центральном доме работников искусств, в артистических бригадах по обслуживанию воинских частей и госпиталей, а Эмиль выезжал в блокадный Ленинград, выступал перед летчиками - нам также переодически удавалось увидеться, обменяться сведеньями о близких и т. д.".
Она любила делать подарки. Когда в 1988 году московское издательство "Советский композитор" опубликовало книгу "Станислав Нейгауз: Воспоминания. Письма. Материалы" - о талантливом пианисте-исполнителе и педагоге, профессоре Московской государственной консерватории, продолжившем традиции своего отца, Г. Г. Нейгауза, - Людмила Наумовна подарила нам эту книгу с трогательной надписью:
"Моим друзьям, любимым Людочке и Игорю на добрую память". У Людмилы Наумовны было множество одаренных учеников, и всех она всячески поддерживала. Восторгалась игрой Сергея Терентьева. Хвалила Анатолия Зелинского.
Однажды я привел к Людмиле Наумовне талантливого московского поэта Вадима Черняка, о котором в своем дневнике очень уважительно отозвался Давид Самойлов, и целый вечер они проговорили о поэзии, музыке и живописи. Людмила Наумовна, помнится, рассказывала об одной своей встрече у Нейгауза с Борисом Пастернаком. В тот вечер я впервые услышал еще об одном ученике Л. Н. Гинзбург - Евгении Герцмане, выучившем древнегреческий язык, чтобы читать древних греков в подлиннике. Докторскую диссертацию он защитил в Петербурге.
В тот вечер Людмила Наумовна замечательно играла Шопена.
Черняк потом сказал ей: "Я потрясен!"
После поездки во Францию Людмила Наумовна сказала кратко:
"Все прошло удачно". Нам, несколько лет спустя, рассказывал в Париже один из преподавателей консерватории имени Рахманинова, что когда
Л. Н. Гинзбург подошла к роялю тяжеловатой усталой походкой, никто не ожидал услышать того, что последовало через несколько мгновений. Она великолепно сыграла сонаты Листа, Шопена и Прокофьева. Французы ее игру восприняли, как чудо, и не понимали, почему они раньше не были знакомы с творчеством такого блестящего музыканта.
Такую же реакцию слушателей я помню на ее клавирабенде в Финляндии - в Большом зале филармонии города Куопио. В ее исполнении в тот вечер (начало октября 1994 года) великолепно прозвучали сонаты Скарлатти, Скрябина, Листа, прелюдии Рахманинова. Вспоминаю, что ее игра поражала не только отточенностью техники, но и неординарностью трактовки каждого произведения, что привело публику в восторженное состояние. Потом ректор Куопинской консерватории (сейчас он возглавляет Хельсинскую национальную музыкальную академию), известный клавесинист Пекка Вапаавуори сказал, что у них часто выступают прославленные пианисты со всего мира, но такого великолепного концерта он не пом-нит. Восторженно об игре Людмилы Наумовны отозвались и наши финские друзья: певица Тайна Пиира, пианистка Саари Кастаринен, дирижер Анти Меурман. После концерта за компакт-дисками Гинзбург выстроилась большая очередь, а она торопилась с автографами, ведь совсем скоро должен был состояться банкет, где первый восторженный тост Пекка Вапаавуори, разумеется, провозгласил в ее честь: "Этот замечательный концерт на долгие годы останется в нашей памяти …"
Несколько месяцев в течении ряда лет Людмила Наумовна была консультирующим профессором в Куопинской консерватории, с ней хотели заключить контракт на два года, но она не согласилась. В одну из своих поездок она блестяще выступила в Хельсинки. Об этом нам рассказала ее переводчица - Анна Хофрен. Знаменательным событием для многочисленных слушателей стал и ее сольный концерт в Германии - во Фрайбурге.
Журналист Юлия Женевская однажды написала: "Бесценная, великолепная Людмила Наумовна! В вашем таланте, в вашей энергии воплощены поистине божественные и сатанинские силы искусства. И вовсе не удивительно, что вам рукоплескала финская аудитория - это как раз естественно. Горько и обидно, что так редко мы имеем возможность аплодировать блестящей пианистке здесь, в городе, которому отдана ею целая жизнь".
…В своих воспоминаниях о Гилельсе Л. Н. Гинзбург сделала вывод: "Весь облик Эмиля Григорьевича, его характер, главные свойства натуры, интенсивность его исполнительного искусства: неповторимая властность и энергия ритма, красота звуковой палитры, горячее дыхание его могучей артистической воли - все было синонимом жизни". Но похожие слова можно написать и о самой Людмиле Наумовне. Так ли важно, что нет на фасаде ее дома на улице Ришельевской мемориальной доски?
Главное, что ее жизнь и большой талант продолжаются в учениках.
Следует помнить слова Людмилы Наумовны: "Поразительное свойство музыки еще в том, что одно и то же произведение два разных музыканта могут исполнять талантливо, но по-разному".
|
| Категория: ЛЮДИ И СУДЬБЫ | Добавил: qreter |
| Просмотров: 315 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 0.0/0 |
|
|
| ПОИСК ПО САЙТУ |
|
ВНИМАНИЕ!!!
НАСТОЯТЕЛЬНО рекомендуем Вам воспользоваться функцией "ПОИСК ПО САЙТУ", для отображения и поиска необходимого и интересующего Вас материала |
|
| НОВОСТИ САЙТА!!! |
|
|
|
